сложил добычу в портфель и, попрощавшись, вышел. Прибыв на вокзал, Шалый купил билет до Москвы. Он взял купе и, сразу, получив белье, залёг спать. Портфель он, нимало не опасаясь, пристроил в головах. В купе он ехал в гордом одиночестве, что его очень устраивало. Борзяк возвращался в Москву, домой с гастролей, оставшись довольным собой и взятым кушем. Проснувшись, и, выпив душистого чаю с лимоном, он с удовольствием прокрутил в голове события истекшего дня. Ловко он обставил зарвавшегося торгаша, Михайлу Остаповича. Можно быть стопроцентно уверенным, что никуда жаловаться он не побежит, а постарается забыть о визите московского «журналиста». Можно было бы, конечно, прямо сразу ухлопать этого деятеля, итог был бы один и тот же. Но к чему пальба, когда можно изящно и непринужденно вынудить его отдать несправедливо нажитое.
Прибыв в столицу, Борзяк, прямо с поезда отправился в Мытищи. Там, верный своим привычкам, запрятал часть добычи в тайник. Лишь только после этого он двинулся домой, на Сивцев Вражек, где в коммунальной квартире коридорного типа занимал маленькую комнатку. Отоспавшись, и подкрепившись купленными в Елесеевском гастрономе деликатесами, Борзяк запил это великолепие марочным вином. Пиршествовал он в комнате, а не на общей закопченной и благоухающей мало аппетитными ароматами кухне. Ни к чему соседям знать, как он питается. Для всех, он скромный экспедитор, часто, по служебной надобности, уезжающий в краткосрочные командировки. На самом деле, Борзяк в своей жизни не работал ни дня. В конторе же, где он числился, Василий появлялся раз в месяц, расписывался за зарплату, отдавая ее полностью жуликоватому старшему экспедитору, подчиненным которого формально и являлся. Тот был и шофёром и сопровождающим грузов, хотя подобное совмещение было запрещено должностной инструкцией, хитровану с легкостью удавалось обходить все предписания и инструкции, получая две зарплаты, собственную и Василия. Борзяк же тоже был доволен. В Москве прописан, жилплощадь есть, работа тоже имеется. Чего ещё желать?
Впрочем, одна мечта у Борзяка все же появилась. Он возжелал иметь домик у Черного моря. Вася начал мечтать о нем сразу, как оказался в Ялте. В первый же день, приехав в этот замечательный город, Василий понял, что хочет здесь остаться, не навсегда, конечно, но на время. Как человек неглупый и практичный, Вася понимал, что жить нужно в Москве, в столице. Там кипит жизнь, бьется пульс огромной страны, а в Ялте нужно отдыхать, отдыхать душой и телом, купаться, загорать, принимать воздушные ванны. Дома и большие и поменьше здесь продавались. Но все было настолько дорого, что даже Васиных капиталов хватило бы разве, что на собачью будку. Здесь имели дачи знаменитые артисты, художники, выдающиеся ученые и военачальники, а также темные личности различных мастей, которые пытались «косить» под советскую элиту и получалось это у них довольно успешно.
Тут же, в Ялте Шалый «обнес» дачу известного артиста. Навар был небольшой, артист, похоже, большую часть денег с шиком проматывал, но кое-что Борзяк все же прихватил. Денег могло бы хватить на шикарный отдых, но в тот же вечер, ужиная