конец не свой, а нити.
Вонзается во сне
мне в сердце спица
и дико разверзается беда;
покой, писал поэт,
нам только снится;
увы, теперь и снится не всегда.
Стынет буквами речка былого,
что по веку неслась оголтело,
и теперь меня хвалят за слово,
как недавно ругали за дело.
Для счастья надо очень мало,
и рад рубашке старичок,
если добавлено крахмала,
чтобы стоял воротничок.
Ближе к ночи пью горький нектар
под неспешные мысли о том,
как изрядно сегодня я стар,
но моложе, чем буду потом.
Мне забавна картина итога
на исходе пути моего:
и вполне я могу еще много,
и уже не хочу ничего.
Мы видные люди в округе,
в любой приглашают нас дом,
но молоды наши подруги
все с большим и большим трудом.
Я вкушаю отдых благодатный,
бросил я все хлопоты пустые:
возраст у меня еще закатный,
а в умишке – сумерки густые.
Принять последнее решение
мешают мне родные лица,
и к Богу я без приглашения
пока стесняюсь появиться.
Старюсь я приемлемо вполне,
разве только горестная штука:
квелое уныние ко мне
стало приходить уже без стука.
Судьбе не так уж мы покорны,
и ждет удача всех охочих;
в любви все возрасты проворны,
а пожилые – прытче прочих.
Молодое забыв мельтешение,
очень тихо живу и умеренно,
но у дряхлости есть утешение:
я уже не умру преждевременно.
Создался
облик новых поколений,
и я на них смотрю,
глуша тревогу;
когда меж них родится
ихний гений,
меня уже не будет, слава Богу.
Приблизившись
к естественному краю,
теряешь наплевательскую спесь,
и я уже спокойно примеряю
себя к существованию не здесь.
Слава Творцу,
мне такое не снилось,
жил я разболтанно, шало и косо,
все, что могло, у меня износилось,
но безупречно и после износа.
Я огорчен печальной малостью,
что ближе к сумеркам видна:
ум не приходит к нам со старостью,
она приходит к нам одна.
Любое знает поколение,
как душу старца может мучить
неутолимое стремление
девицу юную увнучить.
Нет сил на юное порхание,
и привкус горечи острей,
но есть весеннее дыхание
в расцвете дряхлости моей.
Еще мы хватки в острых спорах,
еще горит азарт на лицах,
еще изрядно сух наш порох,
но вся беда – в пороховницах.
Состарясь,