задание, что я прекрасно понимал, предлагая редакции «Новой Фантастыки» идею подобного конкурса – как редактор отдела заграничной прозы, я прочитал тысячи рассказов, авторства таких мастеров, как Стивен Кинг, Джордж Р. Р. Мартин, Джо Холдеман, Нил Гейман, Филипп К. Дик или Урсула К. Ле Гуин, а отобрал в печать уже больше трехсот из них – и по пальцам одной руки могу перечесть те из них, которые я бы решился без сомнений поставить в один ряд с таким шедевром короткой формы, как «Немного жертвенности».
Потому что ведьмак – только один. Его создатель – Анджей Сапковский. И мы не желаем его замещать, а хотим просто отдать ему дань своего уважения. И лучше всего делать это творчеством.
Марчин Звешховский
Предел чудес
Ведьмак остановил коня на вершине холма и склонился в седле. Впереди лежали зеленые луга долины Чудовенки, однако путник не столько радовал свой взор, сколько прислушивался.
– Странно, – сказал он наконец.
Потому что странным оно и было – то, что, несмотря на обостренные ведьмачьи чувства, вот уже пару дней он не слышал птиц.
В долине уже вовсю царила весна. Пуща и вьющийся по ней тракт были наполнены жизнью. Кони ржали, насекомые звенели, люди, направлявшиеся к Чудовенке, кричали, орали и пели, и только птицы отчаянно молчали.
– Странно, – повторил Геральт получасом позже. Остановившись отдохнуть на маленькой полянке, он сидел на поваленном стволе дерева и наблюдал за воистину необычным спектаклем.
Неподалеку, среди кустиков сочной зеленой травы, как раз сидели три птицы с темно-бурым оперением. Можно бы сказать, что – ничего особенного; однако были это не птицы нелетающие, а группка канюков. Геральт знал, что долина лежала на обочине обочины и за тридевятью межами, но и в эдаком-то зажопье он, скорее, ожидал бы свистящих раков из пословицы, а не хищника, который изображал бы из себя фазана. Заинтересованный ведьмак некоторое время следил за канюками. Медальон не вздрагивал, не подал знака, что в игру вступила магия. Более того, казалось, что больше, чем каким-либо заклинанием, поведение птиц вызвано страхом. Чего они страшились, и почему страх этот не распространялся на других живых существ – Геральт понятия не имел.
И трижды странность: проезжая дальше сквозь заросли, приближаясь к селению в сердце долины, ведьмак наткнулся на оживший кустарник.
Растущие прямо около тракта сплетенные кустища затряслись, закашляли, ругнулись, свистнули – и на тракт из зарослей вышел мужчина. Перо цапли торчало из надетой набекрень сливовой шапочки, синий же кафтан был лишен одного из рукавов-буфф.
Однако на этот-то раз ведьмак даже не подумал, что происходящее – странное совпадение. Мир, как он убеждался вот уже долгие годы, воистину мал.
– Геральт! – крикнул потрепанный мужчина, отряхнувшись уже от листьев. – Я так и думал, что и тебя искусит ярмарка чудес!
– Привет, Лютик.