обе смотрели, как поезд подъезжает к Westbahnhof. Был уже двенадцатый час ночи, но даже в это время на станции было светло от газовых фонарей. В окно Мэри видела пассажиров с грудами багажа, ожидающих прибытия поезда. Это был один из главных вокзалов Европы. Westbahnhof никогда не спит.
Едва поезд остановился, появилась Жюстина и широким решительным шагом двинулась к ним по коридору.
– Наконец-то… – начала было Мэри, но Жюстина схватила ее за руку. Это было настолько необычно для Жюстины, что Мэри от неожиданности молча уставилась на нее, не зная, как реагировать.
– Идем! – настойчиво сказала Жюстина. Обычно такая мягкая, сейчас она сжимала руку Мэри, словно тисками.
– Иду, иду! – сказала Мэри. Жюстина уже тащила ее к дверям. – Осторожнее, мне же больно!
Они спустились по ступенькам на платформу. Там было не протолкнуться от пассажиров и багажа. Где же Диана? Слава богу, на сей раз эта девчонка не отстала. Она стояла рядом с Мэри, хотя и с надутым видом.
– Прости, пожалуйста, – сказала Жюстина. – Но нам нужно немедленно найти кэб! Где тут стоянка?
– Герр Фрэнк? Это вы герр Фрэнк?
Мэри обернулась на голос. Перед ней стоял молодой человек в ливрее лакея и держал табличку с надписью: «Семья Фрэнк».
– А вы от кого? – спросил мистер Джастин Фрэнк таким подозрительным тоном, какого Мэри никогда от него не слышала.
– Я из дома фрау Нортон. Она послала меня встретить вас на вокзале и описала в точности: ein Herr[35], очень высокого роста, и zwei Damen[36]. Велела передать, что мистер Хольмс шлет привет. Ее экипаж ожидает вас у вокзала.
– Ясно, – сказала Жюстина. – Если вы поможете мне донести чемодан, мы пойдем за вами.
Мэри оглянулась на поезд. Из вагона как раз выходил месье Вальдман. Он оглядывал платформу, словно в растерянности или ища кого-то. Может быть, ее? Она так и не отдала ему листок с адресом. Может быть, еще можно успеть сбегать, быстро-быстро, и отдать?
Но тут ее руку вновь сжали стальные тиски.
– Идем, – сказала Жюстина, и Мэри волей-неволей пошла за ней.
Экипаж, похожий на четырехместную карету, только роскошнее, стоял у входа, и фонари в нем горели. Лакей обменялся коротким приветствием с возницей. Кони ржали и били копытами. Лакей помог сесть Мэри и Жюстине (Диана от помощи отказалась), затем погрузил чемодан и вскочил на запятки.
– Hü! – крикнул возница, и копыта зацокали по каменной мостовой. Экипаж покатил в темноте венской ночи по улицам, которых Мэри почти не могла разглядеть, среди домов, едва различимых в темноте.
– В чем дело, в конце концов? – спросила она. – У меня теперь вся рука будет в синяках. Я же только хотела…
– Прошу прощения, Мэри, – сказала Жюстина. – Но, видишь ли, я кое-что узнала. Сама не знаю, зачем – я при этом чувствовала себя какой-то воровкой, – но я заглянула в сумку Генриха, когда он вышел покурить. Какой-то он чересчур идеальный, знаешь ли. Слишком дружелюбный, слишком заботливый. Он ведь нас почти не знает, а ни на шаг от нас не