когда у тебя есть все, что душа пожелает? А Ляля? Ты хочешь отдать ее в садик, где полно инфекций? Тебе не жаль собственного ребенка?
Надя почувствовала, как к горлу подступили жгучие слезы обиды. Сергей отмахнулся от таких важных для нее, с трудом подобранных и высказанных вслух слов, как от глупости, которая только дремучей провинциалке, неспособной наслаждаться жизнью, могла прийти в голову. Действительно, зачем женщине работать, если ее содержит муж? Она почувствовала себя окончательно униженной и отчаянно вскрикнула в ответ:
– Но я не смогу все время сидеть дома, это неправильно!
Он равнодушно пожал плечами:
– А что в этом плохого? Люди получают образование, чтобы больше зарабатывать, а ты и так обеспечена, как никто другой. У тебя есть все, что душе угодно.
– Это дикость! Раньше ты так не думал! Что случилось с тобой, кто тебя так настроил? Разве не ты мечтал, чтобы я самостоятельно зарабатывала, занималась любимым делом, была с тобой рядом? Ты же хотел, чтобы я помогала тебе в бизнесе! – она поймала себя на том, что почти кричит.
Сергей сжал губы – воспоминание было ему явно неприятным – и со стуком поставил на стол чашку. Надя вздрогнула.
– Ты уже все решила сама, нам не о чем с тобой разговаривать.
Он встал и ушел на второй этаж, к себе в кабинет – совсем чужой, незнакомый ей человек. А Надя осталась сидеть, оглушенная, за столом и зачем-то внимательно рассматривала чашку, которую он только что держал в руках, словно намеревалась разглядеть на ней отпечатки его пальцев. Снова возникло ощущение нестерпимой боли, как после встречи с Марком. Двигаться, думать и что-либо делать не хотелось, исчезли последние силы. Надя не знала, где их теперь брать…
Через некоторое время Сергей спустился, сдержанно сообщил, что ему надо ехать к больной бабуле, и, не попрощавшись, ушел. Обратно он не вернулся ни через час, ни через пять. И не позвонил.
В эту ночь Надя так и не зашла в их общую спальню, не в силах заставить себя подойти к кровати, где они провели столько ночей вместе. Она то и дело садилась в кожаное кресло перед телевизором и бездумно щелкала пультом, не понимая, что происходит на экране. Потом вставала, бесцельно бродила по дому, маялась, удивляясь, почему так медленно тянется время. Заходила на кухню – сварить себе кофе. Или в детскую. На кухне было просторно и чисто, в детской Ляля мирно спала, безмятежная под цветным одеяльцем, словно маленький ангел.
Устав слоняться по дому, Надя вышла на улицу и долго сидела в плетеном кресле на крыльце, завернувшись в одеяло. Ее морозило. Благодатная июньская ночь плыла над пригородом, словно гигантский небесный корабль, закрывший расшитыми сияющими звездами парусами землю от палящего солнца, чтобы она тоже отдохнула. Но Наде, истерзанной бесплодным ожиданием, казалось, что этот пронзительно чистый, наполненный ароматом цветущих роз воздух вот-вот закончится, и на усадьбу обрушится беспроглядная тьма с вонью и сернистыми испарениями ада.
Тянулось время – секунда за секундой, ничего не происходило.