физическую боль – будто внутри ее грудной клетки, где-то возле сердца, кровоточила открытая рана, мешая вздохнуть. С горечью она думала о том, что без Сергея ее жизнь станет пустой – она нуждалась в нем, как виноградная лоза в твердой опоре. Разве можно жить без любви, когда знаешь, что только с ней жизнь была настоящей? Сидеть на одном месте стало невыносимо. Она снова побрела в столовую, сварила себе кофе и, забыв его на столе, вернулась обратно – устроилась в кресле, поджала ноги, обхватила колени руками. Здесь он когда-то ее целовал. Она тогда сильно боялась, а потом, почувствовав его требовательные губы, бояться перестала… Воспоминание о его руках и губах было нестерпимо болезненным, и Надя с усилием отогнала его от себя. Мыль о том, что этого больше не будет, заставила ее похолодеть, она сжалась. Нет! Накатила паника, сердце заколотилось, словно пойманная в ловушку птица. Она заставила себя отвлечься, подышала открытым ртом. И уже почти спокойно сказала себе: «Нет». Она еще до конца не понимала, что означает это категоричное слово, но отрицание происходящего зрело в ней, словно новое существо, готовое вот-вот поднять голову и объяснить, что делать дальше.
Очень давно, в день первого неудачного предложения выйти за него замуж, Сергей говорил, что не обидит ее, если придется разойтись. Интересно, когда наступит час окончательного разрыва, он тоже, как и Марк, предложит компенсацию? А, может, они с братом заранее обсудили все юридические нюансы, договорились о сумме выплаты и ждали, когда Надя, измученная неопределенностью, сама попросит о разводе? Как сказал тогда Марк: «Семья предлагает тебе деньги»? Вероятно, договорились… А она, дурочка, так ничего и не поняла и пыталась тешить себя пустыми надеждами. На самом деле, произошло то, что должно было произойти. Она – простая и неискушенная – ему надоела. И теперь он просто не знал, как побыстрее от нее избавиться. И попросил помощи у Марка. И у семьи.
Мысли, похожие на вязкие тени, плотно обступили ее, приняв форму тех, кого она знала. Где-то сбоку стояли и равнодушно глядели на нее Милочка с бессловесным супругом. Давящей громадой нависли Марк и бабуля. За ними с укором в глазах застыли отец и мать: «Что же ты, доча, так поспешила, не посоветовалась с нами? Мы бы уберегли тебя, а сейчас мы бессильны тебе помочь, слишком поздно». И только Сергея среди них не было – единственного человека, который мог бы ее спасти. Она искала его глазами, звала, но это было бесполезно. Он, так сильно когда-то любивший, оставил ее наедине с этими страшными мыслями и тенями.
Наконец, смертельно уставшая сопротивляться своей беде, Надя перестала обращать на них всех внимание и сдалась. Ей показалось, что в темном проеме двери появилась ее смерть – совсем не страшная, похожая на скорбную Ольгу Тимофеевну в черном одеянии. Она подошла очень близко и бережно вынула из груди ее истерзанную душу. Противиться не было сил. Единственное, что Надя попросила оставить взамен, – память о любви к Сергею, чистую и не запятнанную злом – чтобы передать