начал понимать правильность нашего замысла.
В это время, однако, в моей жизни неожиданно произошли изменения. 27 января я получил сообщение, что назначен командиром XXXVIII армейского корпуса, который должен был в ближайшее время начать формироваться в тылу. Как сказал мне генерал-полковник фон Рундштедт, главнокомандующий сухопутными войсками [генерал-полковник Вальтер фон Браухич] предварительно сообщил ему о смене его начальника штаба 25 января на упомянутом выше совещании. Он объяснил это тем, что меня больше нельзя обходить при назначении на вакансии командиров корпусов, т. к. генерал [Ганс Георг] Рейнгардт, который имеет меньшую выслугу лет в своем чине, также получает корпус[104]. Хотя мое назначение никак не могло рассматриваться как нарушение обычного порядка назначения на должности, в тот момент, когда предстояло большое наступление, такая смена начальников штабов выглядела очень странно. Вопрос о выслуге лет, который послужил предлогом для этого назначения, можно было разрешить и иначе. Поэтому вряд ли можно сомневаться в том, что моя отставка с поста начальника штаба группы армий объяснялась желанием ОКХ отделаться от надоевшего ему настойчивого штабиста, который посмел противопоставить его оперативному плану свой.
После упомянутых выше военно-штабных игр, в руководстве которыми я еще принимал участие, генерал-полковник фон Рундштедт выразил мне в присутствии всех участников игр благодарность за мою деятельность на посту начальника штаба группы армий. В этих словах сказалось все благородное великодушие этого военачальника.
Большим удовлетворением было для меня также то, что командующие армиями, входившими в состав нашей группы, генералы Буш и Лист, а также генерал Гудериан не только выразили сожаление в связи с моей отставкой, но и высказали свое искреннее огорчение. 9 февраля я выехал из Кобленца и отправился сначала в Лигниц.
Между тем мои верные помощники, полковник Блюментритт и подполковник фон Тресков, не собирались складывать оружие и не считали, что с моей отставкой борьба за наш оперативный план должна закончиться. Я думаю, что не кто иной, как Тресков побудил своего друга Шмундта, главного адъютанта Гитлера, изыскать возможность для того, чтобы мы сами могли доложить Гитлеру наши соображения относительно плана наступления. Во всяком случае, 17 февраля я был вызван вместе со всеми остальными вновь назначенными командирами в Берлин для представления Гитлеру. После того как мы представились, был дан завтрак, во время которого, как обычно, главным образом говорил Гитлер. Помню, он показал поразительные знания новинок в области военной техники, а также армий противника. Донесение о нападении английского эсминца на пароход «Альтмарк» в норвежских территориальных водах[105] было использовано Гитлером для длинных рассуждений о том, что малые государства не в состоянии соблюдать нейтралитет.
Когда мы после завтрака стали прощаться с Гитлером, он пригласил меня