приключения или удивительные знакомства в этой новой карнавальной обстановке. Но жизненный опыт Люка подсказывал ему примерно следующее: хорошего обычно бывает меньше, чем ты рассчитывал, а плохого – больше, чем ты можешь осилить.
Поэтому когда он начал работать вместе с молчуном Мышкой, то просто следовал всем указаниям без жалоб или обсуждений. Они что-то перетаскивали, поднимали, опускали, чистили, красили, опять перетаскивали. Мышка говорил мало, и Люк тоже держал свои мысли и наблюдения при себе.
Карнавальную жизнь нельзя назвать волшебной, заметил он. Скорее наоборот – она была грязной и потной. Воздух был пронизан резкими запахами жареных блюд, дешевого одеколона и немытых тел. Краски, такие яркие ночью, казались тусклыми в свете дня. Карусели, быстрые, завораживающие под звездным небом, выглядели старыми, изношенными и просто небезопасными под жарким летним солнцем.
Что же до приключений… вместо них пришлось скрести до блеска черный длинный фургон и помогать Мышке сменить свечи зажигания пикапа-тягача «Чиви».
Голова и плечи под капотом, маленькие глазки сощурены, почти закрыты – Мышка прислушивался к шуму работающего вхолостую мотора. Он мог бурчать себе под нос незатейливую мелодию или, хмыкая, что-то поправлять в машине.
Люк терся рядом, переминаясь с ноги на ногу. Жара была жуткой. Даже выцветший платок, которым он повязал голову, постепенно намокал от пота. Он ни черта не разбирался в машинах и не очень-то хотел: ведь водить ему все равно не придется еще много лет. Поэтому его раздражало то, как Мышка бормочет и что-то там регулирует в моторе.
– По-моему, он работает нормально.
Мышка открыл глаза и моргнул. Он был весь перемазан машинным маслом – полосы жира на руках и на круглом, как луна, лице; вымазана и белая мешковатая майка. Казалось, он совершенно счастлив.
– Не слышишь, – поправил он мальчика и опять закрыл глаза. Потом еще что-то подправил таким нежным движением, как у влюбленного мужчины, соблазняющего девственницу. Мотор в ответ замурлыкал.
– Умница, малышка, – пробормотал великан.
В мире Мышки не было ничего волшебней или привлекательней, чем хорошо смазанная машина.
– Боже, да это ведь просто дурацкий грузовик!
Мышка опять открыл глаза, но теперь в них была улыбка. Ему едва исполнилось двадцать; из-за роста и медлительных манер другие ребятишки в городке, где он вырос, считали его придурком. Поэтому он не умел доверять или любить кого попало, но к Люку уже почувствовал особую снисходительную привязанность.
Его улыбка была такой торопливой и чистой, как у ребенка, что Люк невольно тоже улыбнулся.
– Ты уже закончил или что?
– Уже. – В подтверждение Мышка опустил капот, заглушил мотор и положил ключи в карман. Он никогда не забывал чувства гордости, охватившего его, когда Макс впервые доверил ему ключи. – Мы едем в Манчестер сегодня вечером.
– А сколько мы там пробудем?
– Три дня. – Мышка достал из закатанного рукава пачку «Пэл-Мэл», встряхнул ее и вытащил зубами одну сигарету; затем он предложил пачку Люку.