– его отражение: такая же ловкая и ненасытная.
– Поумнели с предыдущего раза. Умная еда, чтоб их, – фыркнул Здоровяк. Эльфы называли его так со скрытой насмешкой. Крови он пил не меньше и не больше, чем остальные, но бледная кожа почему-то висела на нем нездоровыми жировыми складками, а молодое лицо покрывали рытвины. Впрочем, внешность не играла большой роли, ведь своим глазам эльфы доверяли лишь наполовину. Вертикальные зрачки в обрамлении багряной радужки улавливали все в красноватых тонах, зато безотказно определяли расстояние до предметов. Так Рехи вычислил человеческую девушку, которая стояла спиной к забору, что-то переминая в треснувшей глиняной крынке.
Рехи протиснулся через секретный лаз между скалой и забором и совершил резкий прыжок. Как ни странно, люди до сих пор не заметили явную прореху. Гибкое тело эльфа раз за разом легко проникало в деревню, несколько раз он таким же образом открывал главные ворота своему отряду. Тогда они устраивали погром, бессмысленное пиршество удальства. Теперь они решили просто получить свою долю пищи, они торопились.
Клыки впились в шею девчонки, она выронила крынку, из которой посыпались куски сырого мяса.
«Опять человечину едят… Видно, у ящеров период спячки, в пещерах затаились, – отметил Рехи, чувствуя запах, но все затмевал вкус горячей крови, брызнувшей в горло. – Интересно, это они своего убили? Из соседнего поселения утащили? Или какую-нибудь дохлятину больную едят?»
Поговаривали, что от паршивой крови эльфы умирали, мучаясь болезнями своих жертв. На памяти Рехи так загнулся один из сильнейших воинов их небольшой общины. Каждую охоту возникал этот подсознательный страх. Но стоило крови потечь вдоль клыков, как все мысли затопляло болезненное блаженство.
Другие члены отряда проникли вслед за вожаком. Прячась за хибарами и недовольно щурясь на пламя зловонных костров, они присматривали себе жертв. В этот раз вступать в противостояние с воинами деревни не хотелось, хотя каждый нес заточенный клык черного ящера в полруки длиной. Отряд присмотрел себе зазевавшихся девушек или глупых детенышей. Некоторым повезло меньше – кровь немощных стариков несла наибольшую опасность. Впрочем, за все вылазки из группы Рехи никто еще серьезно не пострадал ни от ран, ни от заразы. Вожак старался оберегать своих. Впрочем, делиться добычей своевольный предводитель тоже не привык.
Девчонка трепыхалась, как пойманная зверушка. Но Рехи заломил ей руки, а когда голод немного отступил, он, по праву предводителя, вытащил добычу через лаз в заборе, не разжимая зубов. И уже тогда вогнал клыки еще глубже в артерию. Кровь стекала по подбородку и шее, стирала ритуальные рисунки на удачу, нанесенные сажей. Этого Рехи уже не замечал, тело его приятно вздрагивало, набиралось новых сил, а жертва увядала.
Раскрытый в беззвучном крике рот последний раз судорожно схватил воздух, темные глаза остекленели, подернулись мутной пленкой. Вдоль обмякшего тела прошли последние судороги.
«Наверное,