друг перед другом, лучше пока не спорить, не конфликтовать.
– Погоди, так ничего не выйдет, – Сиваков направился к двери. – Пойдем со мной, – он поманил Катю в коридор.
Они прошли мимо кабинета с открытой дверью, где на стульях у стены чинно расположились те самые «духовные лица», которых Катя видела в коридоре. Они кого-то ждали.
– Из аппарата архиепископа по этому же самому делу, – шепнул Сиваков. – Вроде тебя… переговоры приехали с коллегой вести. Только он отказывается от любых контактов.
Они спустились в ИВС[1], и там Сиваков снова шепнул что-то начальнику изолятора. Тот кивнул и показал жестом – следуйте за мной.
Они прошли мимо двери – нет, не следственной комнаты, а комнаты для отдыха охраны. Там Катя увидела двух врачей в белых халатах. А на диване сидящего мужчину в черной рясе.
У мужчины врачи брали кровь из вены. Они очень спокойно о чем-то разговаривали с отцом Лаврентием. Катя поняла, что это он. Вот он обернулся, и Катя поразилась его молодости. Очень молодой, коротко постриженный – никаких там «долгих кудрей», никакой «косы» на затылке, никакой бороды. Блондин очень приятной внешности, высокий, широкоплечий.
Сиваков не стал останавливаться у двери, а вывел Катю из изолятора по другой лестнице.
– Видела его, значит, теперь проще будет. Врачи эти наркологи, мы ему обязаны кровь взять у него на анализ на предмет проверки алкоголя или наркотиков. Повторный контрольный забор, первый вчера делали сразу по задержании. Первый анализ ничего не дал. В смысле наркотиков чисто. Он, как видишь, против всех этих манипуляций не возражает.
Вернулись в кабинет.
– Ну и как первое впечатление? – хмыкнул следователь прокуратуры.
– Интеллигентный молодой человек, – сказала Катя.
– Ага. Тогда вот, пожалуйста, ознакомьтесь с небольшой справкой – насчет биографии и всего такого прочего, – следователь протянул Кате папку (она поразилась оперативности – уже и папку-досье на отца Лаврентия сумели собрать!), а сам вышел. Эксперт Сиваков, однако, остался и снова принялся за свой иллюстрированный журнал.
Катя присела за стол, открыла папку и жадно начала знакомиться. Информация была краткой, но впечатляющей.
– Я сегодня утром почти наизусть это выучил, – сказал Сиваков, не отрываясь от журнала. – Лаврентий Тихвинский, из семьи потомственных священнослужителей. Отец, Павел Тихвинский, протоиерей, профессор Московской духовной академии в Сергиевом-Посаде, хранитель церковно-археологического кабинета, умер, когда Лаврентию, младшему сыну, исполнилось семнадцать лет, в семье еще четыре сестры – все замужем за священнослужителями. Окончил с отличием семинарию, после работал в Центре информационных технологий Московской духовной академии. Женат на Елизавете Тихвинской, в девичестве Прянишниковой, двоюродной племяннице архиепископа Северо-Двинского и Онежского Лонгина. Рукоположен в сан священника, назначен в здешний приход, проявил себя не только как достойный