это ботва, – отмахнулся Женька, – но куда вы денете его… Тут же стальная пластина, кажется… или кость. Все между ног перетянуто.
– Не волнуйтесь, это мы отрежем, – отозвался портной, извлекая из того же свертка устрашающих размеров ножницы. Глеб, что называется, сбледнул с лица, – Я имел в виду, от корсета отрежем, – быстро поправился портной. Женька бестактно заржал, и, через секунду, Самара присоединился к нему.
– А вы уверены, что сможете его туда упаковать, – с сомнением протянул Соболев, сравнивая довольно крупного летчика и изящные размеры корсета.
– О, не сомневайтесь, – уверенно ответил портной, – не таких упаковывали. И в гораздо меньшие объемы.
– А дышать я смогу? – уточнил Глеб, стаскивая рубаху.
– О да, – заверил его портной, – если неглубоко и не слишком часто.
…Это было больше всего похоже на то, как добросовестная хозяйка взяла за углы кухонную скатерть и, как следует, встряхнула ее, чтобы не осталось ни крошки.
Фон Шромберг уже собравшийся уезжать, и внимательно следивший с крыльца за шофером, выгоняющим авто, полетел с этого крыльца кубарем в ровно подстриженную траву. Пенсне треснуло, а окрестности огласил длиннейший и заковыристый немецкий мат. Шофер, молодой солдатик второго месяца службы, мог бы несказанно обогатить свой лексикон, но, к сожалению, именно в этот момент он был неспособен к науке. Фриц Венс сидел, скорчившись, у заднего колеса и зажимал руками уши. Секунду назад по ним ударила волна мощного взрыва, скинувшая господина полковника с крыльца и заодно разворотившая всю заднюю часть мастерской.
Сквозь пролом были видны обгоревшие стены, покореженные остатки каких-то конструкций и выпуклый бок печи, на первый взгляд, совершенно неповрежденной.
Рядом шлепнулся ботинок. Фриц с недоумением посмотрел на него и парню стало дурно – из ботинка торчала нога, оторванная по самое колено.
Возле полковника появились люди, помогая подняться, интересуясь его самочувствием, на взгляд Фрица, излишне назойливо. К нему, например, никто не подошел. Шромберг отмахнулся от непрошенной помощи и бросился к развороченной стене мастерской.
Внутри все оказалось еще хуже, чем снаружи. Из двух десятков рабочих, трудившихся в мастерской, пострадали все. Насколько серьезно, еще предстояло установить доктору. Но уже сейчас было понятно, что оборудование придется по большей части закупать снова. Печь, которая снаружи казалась неповрежденной, при ближайшем рассмотрении произвела на полковника самое удручающее впечатление: восстановлению она не подлежала.
– Господин полковник… Господин полковник… С вами все в порядке?
Шромберг обернулся, отстраненно отмечая, что головой вертеть как будто больно. Впрочем, это были мелочи. Сущие мелочи в сравнении с катастрофой, которая произошла здесь несколькими мгновениями раньше.
– Что случилось? – спросил он и удивился, каким хриплым, чужим стал его голос.
Грузный мужчина в простой рабочей куртке, испачканной гарью и кровью, пожал плечами.
– Она