но не мог совладать с трясущимися руками. Толстая купчиха окунала палец в лампаду и мазала веки себе и маленькому сыну.
Кухарка Клавдия сказала, что матросы за мешок белой муки просят четыреста рублей, а сами туда песок подсыпают. Народ с утра толчется на пристани, ждет пароходов из хлебных губерний; фунт пшена у спекулянтов – рубль двадцать пять копеек. Сумасшедшие цены!
Все эти дни Нина жила в тревожном мареве: что-то мягкое, серое, бесформенное заливало город, и от этого ощущения невозможно было избавиться.
Кто-то из прислуги разболтал Матвею Львовичу, что Клим ездил в Осинки, но вопреки ожиданиям Нины Фомин не устроил скандала и лишь попросил рассказать ему правду. Потом обнял:
– Когда вы рядом, все не так плохо.
Нине было стыдно, будто она обманывала его: он радовал ее не собой, а своими возможностями. Если он был рядом, с ним надо было говорить о делах – казалось, что молчать неудобно. Впервые Нина осознала: вот это и есть ее мужчина. Не «временный», ничего не значащий, а самый что ни на есть постоянный. Ее личная жизнь – быть любовницей председателя Продовольственного комитета. Именно так – с упоминанием должности.
Клим был прав: Нина продавала себя. Он опять, не ведая, что творит, оскорбил ее, назвав вещи своими именами.
Жора «серьезно поговорил» с Ниной:
– Клим отличный парень – чего тебе еще надо?!
Она опять расстроилась, разозлилась:
– Я не люблю его!
– Ты даже не пыталась!
Его слова изумили Нину.
– Как можно «пытаться любить»?
– А так – прикладывать усилия, делать что-нибудь ради этого. Мы с Еленой все время друг для друга стараемся, поэтому у нас, сама видишь, что выходит… А ты забилась в угол и думаешь, что тебе счастье с неба упадет.
– Оставьте меня в покое!
Нина вспоминала, как она не совсем осознанно поддразнивала Клима, попадалась ему на глаза и с тайной радостью подмечала его исступленные взгляды.
Поход к нотариусу, нежданный визит Клима, когда он принес прощальные подарки… Можно было не выходить в столовую, но Нина не смогла отказать себе в удовольствии.
– Зря ты его отвергла, – вздохнула потом Елена. – Тебе было бы с ним хорошо.
Лучше некуда: быть забавой богатого пустобреха в чужой стране, где у тебя ни родных, ни друзей. Поссоришься с ним – и куда пойдешь? На панель? Ни Жора, ни Елена не догадались, что Клим позвал с собой Нину только для красного словца, прекрасно понимая, что без заграничного паспорта, без визы, с большим семейством на руках никуда она не поедет.
Нина не достояла службы и вышла из церкви. Смеркалось. Погода была дрянная – накрапывал мелкий дождь, дул ветер. Откуда-то вынырнул мальчишка с пачкой газет:
– Последние телеграммы! Временное правительство низложено!
Только этого не хватало… Вокруг газетчика тут же собралась толпа. Люди совали ему деньги, выхватывали друг у друга вкривь и вкось напечатанные листки.
– Что пишут? Опять война?