приказала не задерживаться. Она очень строга.
Мы покинули вокзал и выбрались на площадь, в городской шум. Я уже забыла столицу за лето, да и прежде была, прямо скажем, настоящей провинциалкой. Я вцепилась в руку Хромова, который в любом городе свой, и не стала глазеть по сторонам. Даже не позволила себе рассмотреть витрину ателье Ушковой, где наверняка есть что-нибудь занятное из осенней коллекции. Если так, то пропала Ренка: разинет рот и будет охать, становясь для всех заметной и собирая толпу. Петров впихнул чемоданы в огромный «фаэтон», разместил нас в салоне. Торжественно вручил конверт и побежал заводить машину.
Большой конверт. Я вытряхнула его на сиденье. Внутри еще несколько конвертов. В одном паспорт на имя Бекки Винье, переселенки из Западной Аттики. Чек солидного банка и еще какие-то важные бумаги, я не глядя сунула Хромову. Он из нас двоих уж всяко организованнее.
Второй конверт – с печатями и такой угрожающе жесткий, что сомнений нет: в нем лежит нечто до жути официальное. Отпихнула туда же, Хромову. Он мой маг, пусть волшебным образом во всем и разбирается.
Третий конверт – малый, узкий, с рисунком Императорского театра в уголке и надписью от руки. Все билеты на лучшие места так выглядят, в них указаны имена получателей. Я от Семы знаю, сама-то подобной роскоши ни разу не видела. Развязала шелковую ленточку и, заранее радуясь, извлекла сокровище:
– Сема, мы с тобой вдвоем занимаем целую ложу! Бабушка нас балует.
– Едем прямо к театру, – буркнул Петров. Он уже вырулил с площади. – Инструкция такова: у служебного входа вас ждет Алексей Бризов, он и проводит прямиком в ложу. Госпожа Леопольда там, все прочее она пояснит сама.
Я оглохла от шума привокзальной площади, оробела от роскоши театра, обилия новостей… и понятия не имела о том, что все это мелочи по сравнению с главным. Бабушка сидела в ложе строгая и серьезная. Прежде я видела ее всего раз, но узнала. У всех фон Гессов – настоящих, конечно, по крови – порода читается сразу: широковатый подбородок, чуть длинноватое лицо и неизбежные искорки легкой бесшабашности во взгляде.
– Ренка, дай обниму! – Бабушка меня встретила так, словно мы были знакомы всю жизнь. – Сядь. Твое дело сегодня – держать себя в руках, потому что там, в императорской ложе, будет чудить твоя приемная мама Лена. Она мечтает спеть в этом театре и от своего уже не отступится.
В маме я не сомневалась. Охотно кивнув, рассмеялась – и получила от бабушки шутливый подзатыльник.
– Рена, ложа обработана магией, и весьма основательно. В зале много людей. Кое-кто из них не должен тебя видеть. У некоторых имеется дар магов, поэтому ты должна тщательно скрывать свое отношение к близким. Повторяю: держи себя в руках. Акустика здесь сложная, звуки улавливаются хорошо. Молчи побольше, ладно? Итак, там будет петь твоя мама Лена. А здесь, – Леопольда указала на сцену, – когда Лена своего добьется и я дожму все прочее, вместо дебютантки Софьи станет петь Роберта Скалли. Твоя настоящая мама, кровная.
Хорошо,