что внимание притупляется. Ну в самом деле, предел для осмотра – около четырех часов, после непременно следует передохнуть. Никита же, казалось, не ведал усталости и готов был вчитываться в таблички и разглядывать экспонаты еще по меньшей мере дня три. Ольга переглянулась с Женькой, который последний час уже не фотографировал втихаря, а просто бродил, и позвала:
– Ник! Ты есть не хочешь?
– Нет.
– А мы хотим.
– Молодцы.
Малиновский стоял, согнувшись вопросительным знаком, над очередной запрятанной под стекло записной книжкой и отвечал, кажется, автоматически.
– Никит, сколько ты тут еще намерен пробыть?
Он наконец оторвался от созерцания экспоната и выпрямился.
– Я же сказал – пока музей не закроется.
– Если честно, мы с Женькой уже одурели, – храбро сказала Ольга. – Я уважаю твою любовь к истории, но ты не обидишься, если мы тебя подождем где-нибудь снаружи?
– Да чего вы паритесь? – удивился Никита. – Берите машину и езжайте в Кан, а за мной возвращайтесь к семи.
– Ты серьезно?
– Конечно. Зачем я буду вас заставлять? – Он вытащил из кармана ключи и протянул Женьке. – В семь на парковке.
Когда они выходили из музея, Ольга сказала задумчиво:
– Жень, ты был прав. Люди меняются. Раньше он нас ни за что бы не отпустил, да еще и обиделся бы, что мы не желаем гулять с ним дальше.
– А я тебе что говорил? Это самое и говорил. – Женя забросил рюкзак в багажник и обошел машину, чтобы сесть за руль. – Уф! Благородство нашего товарища не знает границ. Я бы чего-нибудь пожрал, а ты?
– А где куртуазность? Мы во Франции.
– Мадемуазель, – хмыкнул Женька, – не соблаговолите ли вы отобедать со мною?
– Соблаговолю. Давай рули вон туда. И не гони, тут ограничение скорости.
3
– О, господи, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я предчувствую, что, если так будет продолжаться, – промолвила госпожа Буонасье, поднося ладони ко лбу, – я сойду с ума!
– А знаешь, это моя первая автомобильная поездка за границей, – задумчиво сказала Ольга, когда они с Женей уже шагали по улице Кана. – До сих пор только по России рулили.
– Ты же вроде ездила в Италию, – заметил Ильясов.
– С Машкой, ага. Но мы машину не брали, все на автобусах и поездах. А если я в Германию еду, то по делам. Ну, и надо, чтоб водитель был.
– Получила бы ты, Оля, права, – рассеянно произнес Женька, прицеливаясь объективом-«телевиком» в очередную симпатичную башенку. – И проблема бы отпала.
– Ага, рулить и не пить? – возмутилась Ольга.
– А ты у нас, значит, алкоголичка? С утра пьешь?
– С утра не с утра, – сказала Ольга, высматривая что-то в конце улицы, – а днем начну. Женька, пошли во-он туда. По указателям.
– Пить? – Ильясов оторвался от фотоаппарата и растерянно заморгал.
– Дурак. Замок в ту сторону. Пошли.
Кан был местом, где можно ощутить терпкое, как кальвадос,