Мы уже не так радуем. Прям аж в яйцах свербит от любопытства.
– Воздух стал какой-то спёртый.
– По-моему, мы знаем, кто его спёрнул.
– Извиняюсь.
Добро, блядь, пожаловать в Дедвуд! Тут иногда разобрки случаются.
Жиду дай нюхнуть монетку. Они от запаха бабла сразу в чувство приходят, если коньки не отбрасывают.
Джоуни, дай-ка я сам за Мэдди поухаживаю. Мне ж надо выебнуться, шоб произвести впечатление.
Можешь пока пару раз отсосать. А денежку себе оставь, я же гостеприимный хозяин.
– Он не говорил, чё у него там дальше по плану?
– Вернуть револьвер со значком.
– Видишь ли, Эл, вся загвоздка в том, что говорил он это восьмилетнему пацану.
– Стар поправится?
– Ну, если и не поправится, то сдохнет под кайфом.
– Прости, что наблевал.
– Было бы иначе, я бы посчитал, что ты торчок со стажем.
Не стоит разочаровываться в женщинах, пока не встретишь бабу с причудами.
– А чё ж ты не подорвался и не маякнул мне об этом на улке, когда я хотел пырнуть хуесоса?
– Тогда это было бы неуместно.
– Тебе наверняка в рыло кучу раз прилетало, при таких-то поспешных и дерзких ответах.
– Закатай рукава, Дорис. Потрудись от души и развей тревогу.
– Молю бога, шоб плечо у тебя ныло так, словно острозубый зверь раздирает его изнутри.
– Я тебя чем-то обидел?
– А не надо тут кайфовать, кода должно быть херово.
Я верю в следующий принцип: когда люди пытаются развиваться, их нужно поощрять.
Когда я подохну, обещай не копаться в моих останках, а то тя хлебом не корми дай этой хернёй помаяться.
– Его застрелили в Мексике. Там и похоронили.
– Мексика-хуексика.
– Я поехал туда, нашёл его труп и отвёз домой.
– Ну а чё ему там лежать? Он же не мексиканец.
– Рёбра болят?
– Да болят, ёбтить.
– Ну, надо полагать, у Всевышнего с рёбрами вообще был крындец, када тот висел на распятии.
Сто пудов, ты и твой напарник, покидая это место, уссываетесь, мелочно так, по-уебански, когда не полируете свои поршни, пердоля друг друга в сраки. Зуб даю.
– Господи Иисусе!
– Либо Эл увидел Бога, либо Долли запихнула ему в жопу палец.
– Шоб через 5 минут нарисовался со значком и револьвером!
– Выходи давай, хуесос англосаксонский! Шоб ты там застрял, выползая из-под кровати.
А ведь он не деревня тупая. Буллок, блядь, у нас особый. У таких фиг поймёшь, чё за хуйню они затевают.
– Одевается.
– Непросто это подбирать одежку, шоб, блядь, обоссанное место прикрывала как следует, да?
Про тебя он так сказал: "Мистер Буллок поднимет лагерь с колен. Я надеюсь, он останется с нами и сделает это место пиздатым на долгие,