украшали два горшочных цветка; во-вторых – кровати были ровно застелены покрывалами, а в-третьих – и это меня окончательно добило – по центру покрытого скатертью стола стояла эмалированная закрытая парой бумажных салфеток миска, недвусмысленно распространявшая вокруг запах домашних пирожков. Я, как собака Павлова, гулко сглотнул рефлекторно набежавшую слюну.
– Домой вчера ездил. Вот, маманя напекла. С картошкой и с рыбой. Хочешь?
В два укуса расправившись с пирожком и бесстыдно потянувшись за вторым, я понял: жизнь налаживается. Коля протянул шуруп-саморез и крестообразную отвёртку.
– Так вы и есть практиканты из больницы?
– Ага, мы и есть.
– Понятно. А я учусь тут. Второй курс. Закончил.
– Значит, уже третий, – сыто улыбнулся я.
– Ну да.
– А мы, если таким макаром считать, уже пятый.
– Что, последний?
– Нет, Толь. У нас шесть лет. Шестой – специализация. Терапия, хирургия, акушерство.
– А детских нет?
– Нет. Детские врачи – это на педиатрическом, а у нас общий лечебный. У нас педиатрического нет. Педиатры – во Втором, а мы – Первый. А в Третьем, так и вообще стоматологи…
– Понятно.
Я в два оборота привернул на место болтавшуюся на моей двери цифру. Толя взглянул внутрь нашей комнаты, посмотрел на часы и вдруг торопливо сказал:
– Пошли, давай, быстро!
– Куда? – не понял я.
– На первый, матрасы, подушки и постельное получать. Без десяти шесть. В шесть кастеляншу поминай как звали, будете куковать на голых сетках.
Мы, стуча пятками, пропуская по две-три ступеньки, ссыпались с четвёртого на первый и двинулись в такой же конец коридора, как и тот, где были наши комнаты тремя этажами выше.
– Налево смотри, – Толя махнул рукой, – наш сортир и душ.
– Не понял?
– Ну, мужской туалет и мужской душ.
– Опять не понял, – сказал я. – Я же воду в ведро набирал полчаса назад на нашем этаже. Там сральник здоровенный, очков на шесть, и душевая тоже рядом.
Толя рассмеялся.
– Так ты ничего не знаешь?
– Нет, не знаю.
– У нас музпедучилище.
– Это что такое?
– Музыкальное педагогическое училище.
– И чего?
– У нас одни девчонки учатся. Ну, почти. Вон на моем курсе ребят двое, один из них я. На старших двух ещё пятеро. А на первом в этом году вообще ни одного пацана не было.
До моего жирафа через нечаянную сытость стало доходить.
– Так общага что – женская?!
«Не преминули, козлищ-то – да в самый огород…», встрял Джинн, причём с ударением на «о» – «ко́злищ».
– Ну да!
– Бл-л-лин, – протянул я, – а я в сортир и с ведром… Ещё смотрю, писсуаров ни одного нет. Пристроился в кабинку, дверь не закрыл.
– Повезло тебе – каникулы. На всю общагу тут теперь всего-то человек двадцать, кто работает летом в городе или