трансгрессию у Батая. Эти концепции сталкиваются друг с другом, чтобы затем сойти со сцены, уступив место следующей партии в философской игре слов. Но telos начинается (и заканчивается) в не-месте аэропорта и самолета. Хотя начало и конец этой книги приходится на аэропорт, ее настоящее место действия – интернет, и это идеально подчеркивается гулким эхом Portishead.
И все-таки, хотя место действия как нельзя более современно, перед нами по сути – необычный инвариант эпистолярного романа. Отличие в том, что здесь нет потери невинности, но есть ее постоянное переопределение. Это следы, оставленные двумя циниками, которые желают обрести веру. Два человека наблюдают умирающую культуру и желают подчеркнуть радость жизни. Их проблема в том, что они слишком много знают, но знают и то, что это знание защищает их от Ничто.
Это текст о переходности и переходе. Авторы хотят вписать что-то в бытие, создать заклинание. Но на этом всё не заканчивается. Уорк говорит, что имейлы прервались, когда он уехал из Сиднея в Нью-Йорк, в Сан-Франциско навестил Акер и они поехали вместе в Нью-Йорк, чтобы провести еще немного времени в отеле Gramercy. Потом они писали друг другу, но сохранилось только одно письмо – оно приведено в конце книги. Выходит, что нет настоящей встречи – это термин Уорка, призванный заместить слово «роман». Их последняя встреча состоялась в Лондоне, в последний год жизни Акер, после того как ей провели мастэктомию. По воспоминаниям Уорка, они тогда пошли на перформанс HIV+ гомосексуала, который рассказывал, как его поглотила медицинская машинерия. Действие пьесы происходит в морге, под зданием старой больницы, и заканчивается тем, что он лежит на столе, как мертвый, в «просмотровой комнате» для родственников умерших. Я пишу об этом, чтобы подчеркнуть, насколько трагичной была смерть Акер, насколько невыносимой для всех, кто знал ее.
Странно быть редактором – и издателем – этих писем. Я нашел свое имя в тексте, оно было написано с ошибкой, я исправил ее и изменил имена тех немногих, чью приватность Акер не хотела бы нарушать. Уорк тоже изменил несколько имен. Тут есть напряжение, отчасти спровоцированное самим медиумом, ведь в ту пору имейлы были новым средством связи. Читатель заметит, как авторы отсылают к технологии, которая сегодня уже стала для нас привычной. Она имеет спекулятивное качество асинхронности, которое не стыкуется с сегодняшним ощущением моментальности имейла. Это текст зарождения, текст начала, заметки о коротком совместном пути двух культовых фигур нашего времени. Я благодарю Кена Уорка за то, что он дал согласие на публикацию, за его бесстрашную приверженность глубине, противоречивости и эмоциональной честности. Я уверен, что Акер ни за что бы не согласилась на публикацию писем, будь она жива, но она мертва. Что делать душеприказчику, как не отвечать на вопросы и подписывать контракты? Возможно, теперь мы узнаем их обоих немного с другой стороны. Мертвый писатель существует только в словах, и я публикую эти письма не как откровение, а скорее