ему в глаза. – Ты действительно очень изменился. И, знаешь, вот сейчас я бы с тобой осталась!
Он докурил сигарету и сжал окурок в кулаке. Потом открыл руку. На ладони не было даже следов пепла.
– Здорово! – Восхитилась Юдифь.
– Действительно, Саминьш. – Проговорил Иржи непонятную фразу и поднялся. – Ложись, спи. Утро вечера мудренее.
Покачнувшись, он подошел к двери и взялся за ручку.
– Ничего не было, Юдифь! Мы просто поговорили.
Девушка зевнула:
– Не было! – Развернулась и упала на кровать. Через секунду она спала крепким сном.
– Вот и все. – Иржи закрыл за собой дверь и, будто старик, зашаркал по коридору к себе в номер.
А там, на удивление, было сумрачно и безлюдно. Иржи подошел к окну в гостиной и, не включая свет, раздвинул тяжелые шторы.
– Просто бесконечная ночь! – сказал он вслух луне, равнодушно висящей все на том же месте.
Он дошел до кресла и упал в него, расстегивая рубаху. На светлой коже резко белел круглый медальон. Иржи взял его двумя пальцами и посмотрел на… переплетенные змеи? Ветви? А над ними, почти касаясь ушка с продернутой нитью, тускло сияла небольшая корона. Художнику, в свете обманчивого ночного светила, вдруг показалось, что на этой маленькой короне блестят символы, которых он не разглядел днем. Он снова встал и подошел к окну, подставляя загадочную вещь под лунный свет. Несомненно, по нижнему краю шли какие-то, похожие на арабскую вязь, письмена.
С отвращением сняв с себя в спальне торжественную одежду и бросив ее на стул, Иржи пошарил в своем саквояже. Там, в отдельном отсеке, лежало сильное увеличительное стекло для разглядывания камней, ювелирных украшений, а также установления подлинности некоторых картин. Поскольку его, как отличного специалиста, периодически приглашали для консультации при покупке шедевров знакомые состоятельные люди. Причем, не бесплатно, поскольку его заключения ценились наравне с музейными.
Художник, босиком прошлепав к окну в спальне, с силой отдернул мешавшую штору. Подставив медальон под холодный лунный свет, он приблизил лупу, вылавливая четкое изображения.
– Что за ерунда? – Воскликнул он, обнаружив, что, надпись, похожая на арабскую вязь, наливается серебром и как бы движется, заходя за плоское изображение короны и выплывая обратно. – Не может быть!
И он стал старательно приглядываться к узору, пытаясь понять, кажется ему, или на самом деле буковки меняются местами.
Он не сразу понял, вглядываясь в строку, что в его голове начинают складываться какие-то слова. Боясь потерять ускользающую суть, Иржи схватил лист бумаги и стал быстро записывать наплывающий, словно образы, смысл непонятного текста. Наконец, отложив карандаш в сторону и выпустив медальон из пальцев, он смог прочитать: «Ушедшее время вернется, и сердце дракона проснется». Снова взяв лупу, художник внимательно пригляделся к переплетенным на рисунке веточкам. Теперь он ясно видел, как два дракона словно бы обнимают друг друга крыльями