отделом административных органов обкома партии товарищ Городецкий изрядно «потёрся» на нижних этажах всевозможных «комов», для того чтобы с порога безмозгло объявлять себя: «Мы, Николай Вторый…». Исключительно в силу этой причины Иванова встретила не холодная надменность недалёкого чинуши, а «доброжелательная» улыбка пройдошливого царедворца. И не одна встретила – на пару с протянутой рукой. Да и ту Завотделом протянул первым.
– Здравствуйте, уважаемый Александр Сергеевич!
Заведующий излучал не просто радость – счастье – от лицезрения столь приятного собеседника.
– Чай? Кофе?
Иванов опешил. И то: не иначе, как мир перевернулся?! В жизни своей он не видел столь обходительного партийного чина. А, если совсем точно – не «столь», а любого. За время контактов с чиновниками от КПСС он пришёл к твёрдому убеждению о том, что «обходительность» и «номенклатура» – понятия несовместимые. И вот – первое исключение. Неожиданное, приятное… и настораживающее.
– Благодарю… но я вызвал на сегодня много людей… потому что много дел…
Александр Сергеевич сходу принялся выказывать себя, неприглаженного и не выставочного. Но завотделом не обиделся. Напротив, лицо его только прибавило в улыбке.
– Понимаю, понимаю, уважаемый Александр Сергеевич. И заранее прошу меня простить за то, что отрываю Вас от насущных дел… Сами понимаете – служба… Но я не стану задерживать Вас без нужды. Только один вопрос, Александр Сергеевич: как там наше дело?
– Ваше? – так и не попытался исправиться Иванов.
Если завотделом и опешил, то лишь на мгновение. Уже в следующее мгновение лицо его вновь расцвело дружелюбной, почти открытой, почти беззаботной улыбкой, и он шутливо погрозил визави пальцем:
– Ох, и ёж Вы, Александр Сергеевич!
Шутка показалась Иванову – ибо таковой и была – формата «в каждой шутке – доля шутки». За шутливыми интонациями ему отчётливо послышалось «еж твою мать!». Не зря послышалось: товарищ Городецкий имел репутацию серьёзного человека, приверженца установки «Никто не забыт – и ничто не забыто». Он никому, никогда, ничего не отпускал, и при первой же возможности на вполне законных основаниях, с милейшей улыбкой добряги-людоеда, съедал обидчика не только с кашей, но и с говном. «За обеденным столом» он был принципиальным, но небрезгливым.
– Но Вы, конечно, правы.
Городецкий по роли – или в плановом порядке – решительно посерьёзнел лицом.
– Речь – о деле, которое стоит на контроле у Первого…
Завотделом ткнул «пальцем в небо», и совершил выразительный маневр бровями.
– … и не только у него.
– Слушаю Вас, – непочтительно покосился на часы Иванов, столь же непочтительно не испугавшись «потолочных» намёков собеседника. Но и при наличии оснований Завотделом опять не изменил амплуа: улыбнулся