прокурора всевозможных секретарей всевозможных «… комов» давно уже стала притчей во языцех. И не только в районной прокуратуре: «слух пройдет обо мне по всей Руси великой…».
– Просил тебя зайти к нему сразу, как вернёшься… Кстати, ему звонили из обкома в твоё отсутствие.
– Знаю… Ладно: «объяви меня»…
…Пётр Николаевич встретил Иванова уже на пороге кабинета. Весь его вид, далёкий от прокурорского, вопиял открытым текстом: «не до жиру!». Всё это – взамен «уставного» «Жду – не дождусь!».
– Ну, что, Александр Сергеевич? Как ты?
В прокуроре дрожало всё, что только могло дрожать: губы, руки, ноги, голос и даже глаза. Не прокурор, а живая иллюстрация к строкам Высоцкого: «сегодня жизнь моя решается: сегодня Нинка соглашается».
Иванов улыбнулся – и развёл руки в стороны.
– Выжил, Пётр Николаевич… пока…
– То-то и оно, что «пока»!
Прокурор трясущейся рукой подхватил Иванова под локоть, и лично сопроводил к стулу.
– Садись, Александр Сергеевич. Будем думать.
– О чём? – приподнял бровь Иванов.
– Как жить дальше!
Иванов небрежно махнул рукой.
– Не нагнетайте, Пётр Николаевич! Мало ли у нас было таких дел!
– Ни одного! – неожиданно огрызнулся прокурор.
– В каком смысле?
– В смысле контроля в ЦК КПСС!
– Фуфло, Пётр Николаевич! – опять не захотел «проникнуться» Иванов. – До Бога высоко, до царя далеко! Скоро им будет не до нас!
– Ты думаешь?
По голосу прокурора чувствовалось, что у него уже начало «отлегать» не только от сердца, но и от другого места, куда более чувствительного к воздействиям извне. Он задышал ровнее и даже частично вернул себе привычный чахоточный румянец.
– Так ведь – «новая метла», Пётр Николаевич…
Прокурор закусил губу: отчасти его следователь был прав. Совсем недавно кресло Генерального секретаря ЦК занял Михаил Сергеевич Горбачёв, товарищ относительно молодой, и по всему, деятельный. Отсюда был понятен расчёт Иванова на то, что это, действительно незначительное, дело вскоре потонет в массе куда более серьёзных дел нового Генсека и его команды. Хотя, наученный жизнью… в номенклатуре, Пётр Николаевич не исключал и другой расклад: делу, напротив, не дадут заглохнуть. Потому что – «вожжа под хвост»», потому что «шлея под мантию», потому что «кампанейщина», которая по традиции обязана заканчиваться жертвоприношением, пусть даже и ритуальным.
– Новая-то она новая, Александр Сергеевич…
Прокурор с сомнением покачал головой.
– … Только я не стал бы чересчур полагаться на фактор «новизны». Да и традиции у номенклатуры – хрен разберёшь: с одного – как с гуся вода, а другому – на полную катушку… И на скоротечность кампании я тоже не стал бы полагаться… Кто знает, как далеко они решили зайти. Может, это и не капания вовсе, а первая ласточка…
Иванов поморщился, и в очередной раз отмахнулся.
– Не накручивайте,