Построить на костях индустриальный гигант или канал, это ли не жертвенный храм в честь природной, безумной силы человека, во славу него?!
А дальше, дальше ещё интересней, идолы стали пожирать друг друга, пока не остался один единственный. «Солнышко», так называли кроваво-усатое идолище. Непогрешимый «человекобог», в скромном военном френче. Ради его ухмылки и приветственного помахивания рукой на параде люди отказывались от своих детей, а дети – от родителей.
И всё равно «Солнышку» было этого мало. Даже за свои ошибки он предавал смерти невинных. Так было и тогда, когда другой идол с маленькими усиками под носом, возомнил себя АРХИ БОГОМ, прародителем всех людей и решил уничтожить «Солнышко», а заодно и всех, кто «греется» под лучами его божественной славы.
Тот, чьё тело именовалось Демьяном, был счастлив. Реки крови текли по земле и под ней. Он выл от удовольствия в Бабьем яру, пускался в пляс в Минском гетто, смаковал пепельный дым в Треблинке и Бухенвальде. Сладковатый трупный запах приятно окружал, окутывал его подо Ржевом.
Это он, с полицейской повязкой нашёптывал своему приятелю полицаю: «Убей, убей эту девку, она партизанка, а заодно и её пацанёка-щенка!», внушал завывающим зимним ветром голодному ленинградцу: «Смотри, соседский ребёнок, ты выживешь, только убей, убей и съешь и, ВЫЖИВЕШЬ!». А под Мясным Бором напутствовал полководца бросить безоружных людей в болоте, дабы костями сковать вражеские дивизии. Что может быть приятнее, чем хруст человеческих костей под танками?
Казалось, ещё чуть-чуть и два идолища сожрут друг друга, но хозяин тела Демьяна начал замечать, что помимо слепой веры в идолов, у людей стала просыпаться и другая вера. Вера в добро, милосердие, даже солдаты враждующих сторон частенько братались друг с другом и щадили друг друга в часы затишья, не стреляли в тех, кто ходил за водой или играл на гармошке в открытую.
Да и вдруг перестали ломать церкви, сажать священнослужителей, и, неслыханное дело, в одной из важных битв, в воздухе появилась икона, икона нового бога, того, чьё могущество он хотел затмить!
Тот, кто находился в теле Демьяна, был разъярён, куда-то стала вдруг уходить его сила, голод опять превратил его из молодого парня в седовласого старика. Тяжело было даже передвигаться. И он решил затаиться, переждать, подпитываясь изредка энергией, которая перетекает от человеческого счастья, в преждевременное человеческое горе. Боль, боль питала его, не человека и уже давно не древнего бога, а существо – «житня», которое хотело только одного – пережить всех и вся!
Встреча
Новиковский клуб был исключением. Поскольку село было основано после революции, никакой церкви здесь и в помине не было. А клуб построили после хрущёвской оттепели, дабы молодёжь не ломилась в города, обедняя колхозы.
«Культуру в массы»! И потянулись в провинциальные города, посёлки областные театры, народная самодеятельность,