Аргунского ущелья.
Ни у походных котлов, ни на военных советах, ни в жарких сечах среди пропахших порохом скал ни тот, ни другой не забывали о данной Небу клятве… И тот и другой жаждали встречи, искали друг друга на дорогах войны, чтобы свести счеты, чтобы однажды кровью канлы смыть со щита своего рода пятно позора.
Глава 8
По белесым солончакам, кое-где увенчанным известковыми гребнями, держась скрытых от глаз лощин, вел Джемалдин-бек свой поредевший от казачьих шашек и пуль отряд. Сто джигитов было в нем, сто верных мюридов, чеченцев и ингушей − прославленных храбростью… осталась лишь жалкая треть, из которой многие были ранены. Не было больше с Ахильчиевым прославленного силача Гуду из Харачоя, который мог схватить сразу трех человек и швырнуть наземь… Сложили свои головы и Вахид из Ачхой-Мартана, и Имран из Ишум-Кале… Погибли в бою с казаками и Геха Староюртовский, и Салман из Шали, и братья Дагуевы… и многих, очень многих других джигитов забрала под свои крылья смерть.
«Доблестная кончина для храбреца краше позорной жизни! − не уставал повторять своим мюридам Джемалдин-бек. − Я и вы − горцы. Мужчины. Воины Газавата. У меня, как и у вас, папаха на голове! Если не отомстим за кровь братьев, пусть насытятся нашими телами шакалы, а кости растащат вороны».
«Имя» в горах Кавказа несет в себе два значения. Во-первых, имя как таковое, во-вторых − дело, заслуги, подвиг человека. Когда родится сын, говорят: «Цiар бугеб, цiар батаги». Это значит: «А имя пусть принесет слава. Имя без дела − пустой звук». Посему каждая горянка-мать не устает повторять своему «джигиту» в люльке: «Нет награды больше, чем имя… Нет сокровища дороже жизни. Помни и береги это, мой сын».
С молоком матери впитал в себя это горское заклинание Джемалдин-бек. И потому, несмотря ни на что, рука его уверенно лежала на рукояти кинжала, а верный конь твердо ступал по следу врага.
* * *
− Мужчине не пристало теряться в горе, − как-то, сидя у костра, рассуждал он со своим побратимом Султи. − Гяуров было слишком много… нас мало… Но это не значит, что мы опозорили свою честь. Волла-ги! Они погибли в бою, с оружием в руках, как герои! Грязные собаки ни с одного из них не сорвали папаху…
− Уо! У настоящего мужчины всегда есть враги, − мрачно согласился одноглазый Султи. − Они есть и в мирное время… Сейчас Газават… Давно Газават, брат… Не береди свое сердце, Джемал. Наши братья уже в раю. Твоей вины нет. А врагу будем давать достойный ответ. Печаль нужна мертвым. Живым − отвага и сила.
− Вах! Молодец, Султи! − Кровь прилила к твердым скулам Ахильчиева. − Твоим языком говорит Всевышний. Хлебом клянусь, враг наш еще проклянет день своего рождения… Месть моя будет беспощадна. Я буду пытать… этих выродков шайтана… так медленно и долго, что они будут молить − «быстрее».
Султи на время перестал натирать куском бараньего жира шашку; мазнул взглядом мюршида и подумал: «Да, с этим волком шутки плохи… Этот сумеет… Этот трижды сумеет!»
И