тепло – вокруг меня, легкое прикосновение гладкой ткани к своему животу там, где была завязана моя огромная футболка. Я ожидала от себя чувства стыда или, по крайней мере, смущения, но нет. Ни-че-го. Все-таки я была удивительно распущенной.
Осознание этого наконец-то заставило меня поднять свой зад с кровати, потому что по-настоящему распущенной можно быть исключительно с пустым мочевым пузырем и полным желудком. О первом я позаботилась без особого труда, вприпрыжку пробежав вниз по холодным голым доскам деревянного пола коридора в ванную, где была такая стужа, что я могла видеть пар своего дыхания. Когда я мыла руки над раковиной, горячая вода буквально ошпарила мою кожу. Я бросила горящий желанием взгляд на ванну, эту старомодную бадью на ножках в виде когтистых лап, которую Патрик ненавидел, а я жаждала всеми силами души.
Внизу, на кухне, было восхитительно тепло. Нагретый воздух потоком струился вверх из открытой решетки в полу – прямо под кухней располагалась отопительная печь. Минут через двадцать я наверняка должна была бы вспотеть, но пока просто упивалась жарой. А еще наслаждалась видом полок, ломившихся от остатков еды со вчерашней вечеринки, – все было разложено по пластмассовым контейнерам и аккуратно расставлено в соответствии с размером и формой. Работа Патрика. Я могла лишь догадываться, до которого часа он не ложился спать, наводя порядок, прежде чем Тедди заставил его отправиться в кровать. Большим плюсом чистоплотности моего друга было то, что я могла не сомневаться: ничего из этой еды не спровоцирует у меня пищевое отравление. Патрик был ярым сторонником торжеств со шведским столом, который был сервирован холодными или горячими блюдами – в зависимости от ситуации.
Вонтоны с начинкой из курицы, эти маленькие мерзавцы, призывно смотрели на меня, даже не пытаясь притворяться, будто не знают о моем намерении сбросить несколько фунтов. Я еще могла проигнорировать шоколадный торт, но только не эти небольшие китайские пельмешки, это жирное кисло-сладкое совершенство. Я вытащила из холодильника контейнер, потом обернулась, чтобы поставить его на стол, – и чуть не налетела на чей-то голый торс.
Контейнер с вонтонами ударился об пол и отскочил в сторону. От неожиданности я закричала. Громко.
Алекс Кеннеди улыбнулся.
– Черт, а ты – красивый, – вдруг выпалила я.
Алекс удивленно моргнул, его улыбка стала еще шире.
Он скрестил руки на своем просто идеальном, превосходном обнаженном животе.
– Спасибо.
Я подумала о том, чтобы наклониться и поднять свой завтрак, но так я бы оказалась прямо у его ног, а это было совсем не тем местом, где мне хотелось бы очутиться. По крайней мере, не после вчерашней ночи и того, что я видела.
Алекс бросил взгляд сначала на контейнер, лежавший у пальцев его босых ног, потом – на меня. Наконец, он нагнулся и сам поднял коробку с пельменями.
Все вышло наоборот, и это Алекс у моих ног? Очень приятно, в самом деле.
– Благодарю. – Я забрала