Но в ночи подобные этой, когда я едва ковыляла на своих двоих от утомления или явного перебора с общением, мне представлялось, будто я ощущаю утешительную руку этой дамы, которая помогает мне идти.
Я с трудом дохромала несколько шагов от дверного проема до кровати, по дороге сбрасывая одежду, и опустилась на мягкий матрас с горой подушек и одеял. Я без лишних церемоний сбросила их на пол, прекрасно осознавая, как негодовал бы по поводу такой небрежности Патрик, но слишком утомленная, чтобы складывать все аккуратно на стоявшем под окном сундуке. Я потянулась к тумбочке и пошарила внутри, найдя рядом с упаковкой бумажных носовых платков и бальзамом для губ маленькую квадратную коробочку с затычками для ушей. Я держала их здесь на случай таких вот ночевок – точно так же, как оставила запасную коробку с «женскими штучками» под раковиной в ванной.
Через полминуты я погрузилась в благословенную тишину, хотя время от времени поднимавшаяся снизу волна басов все еще немного вибрировала в моем желудке. Я натянула огромную футболку, которую вытащила из нижнего ящика тумбочки, и уютно устроилась под тяжелым стеганым ватным одеялом, надежно подсунув одну из подушек между коленями, чтобы облегчить давление на мою ноющую спину. Я не могла слышать собственного дыхания, хотя тяжелый глухой стук сердца все еще звучал в моих ушах.
Я не могла заснуть.
…В свой второй год обучения в колледже я делила комнату с тремя девушками. Студенческое общежитие, в котором я хотела остановиться, было забито битком. У меня был выбор: жить в другом здании, довольно далеко от аудиторий и кафетерия, или перебраться на один семестр в переоборудованную под жилье учебную комнату. Второй вариант был не таким уж и плохим. Комната была просторнее клетушек общежития, это означало, что у нас всех появилось чуть больше места. К тому же учебное помещение располагалось на углу здания, поэтому вместо одного маленького окна, как в обычных комнатках, у нас появилось целых четыре, да еще и огромных. Единственным недостатком жилища оказалось полное, абсолютное отсутствие уединенности. Пришлось забыть о приглашении в эту комнату парней – здесь невозможно было даже мастурбацией заняться без публики.
Не знаю, как насчет моих соседок, одна из которых была представительницей благочестивых христиан, чья миссионерская позиция не имеет ничего общего с сексом, но я всегда была и, подозреваю, всегда останусь страстной фанаткой самоудовлетворения. В то время я прибегала к одной уловке, позволявшей достичь желаемого эффекта: нужно было тереться о подушку, засунутую между ногами. Медленно, плавно сжимая внутренние мышцы, я постепенно приближала себя к кульминации, пока не достигала блаженства, крепко сдавливая подушку. Я не занималась этим уже очень давно – теперь, когда жила одна, можно было раздеться догола и сделать это хоть на столе в гостиной, если бы душа пожелала. Не то чтобы я когда-нибудь так поступала, конечно…
Но я не забыла, как это делать, как сжимать, расслаблять и осторожно двигать бедрами вперед-назад,