принял услужливую позу. Одернув под кушаком длинную рубаху, учтиво распахнул двойные двери:
– Битте, господин офицер!
У стойки администратора Панайотис, проведя указательным пальцем в перчатке по бакенбарду, спросил на ломаном турецком:
– Мой хотель бы снять комната ваш отель?
– Сию секунду, ваше офицерское величество. Есть неплохие варианты с видом на море.
– Нет-нет, мне немношечка польше нравится вид на город.
– Как изволите. Как изволите. Солдатиков мы тоже размещаем в нижних подвальных помещеньицах. Кормим их раз в сутки и стелем на полу. Матрасики даем им.
Иван недовольно заерзал подошвами по крашеному полу.
– Мой хотель бы кормить солдатн три раса в сутка. Сколько эта бы стоил. Я заплачу.
– О, не вопрос, не вопрос, господин офицер. Ваша комната на третьем этаже, а прямо под вами апартаменты нашего визиря Шахин-эфенди. Уверен, вы будете довольны, это один из самых влиятельных людей во всем Самсуне.
– Шорт с ним. Мой хотель бы отдыхать без компания. Могут мой солдатн проводить меня до мой номер? Они толшны знать, где их командира есть. А заодно отнести мой фещи.
– Не возбраняется, не возбраняется. Я могу проводить.
– Не ната. Я сам и мой солдатн.
Троица поднялась на третий этаж. Доктор вставил ключ в замочную скважину и хотел было что-то сказать, но дверь по коридору напротив отворилась, и в проеме появился силуэт горничной.
– Мой уже можно номер? – спросил Панайотис, подмигнув. Иван просиял широкой улыбкой, а Панделис едва успел отвернуться и спрятать лицо. Девушка кивнула и, не поднимая головы, резко затворила дверь в комнату.
– Это она готовит номер какому-то военному. – Панайотис прошел к бару и налил себе рюмку коньяка. – Вам тоже можно. Но совсем чуть-чуть. Итак, сегодня отдыхаем. Надо восстановить силы. А завтра со свежей головой садимся обдумывать операцию. Нам также необходимо поменять нашу деревенскую повозку на солидный экипаж.
– С лакированной коляской и парой вороных, – протянул Иван, словно запев.
– Я думаю, на подготовку уйдет недели две, а то и больше, – не обращая на него внимания, продолжил Панайотис.
– Как – две! Очень много. Я ведь своими ушами слышал, что Шахин пойдет через неделю. Мы не успеем помочь Василеосу. – Панделис едва не вскрикнул.
– Все. Я сказал, отдыхаем. А то я, ей-богу, кого-нибудь из вас пристрелю. – Панайотис, не разуваясь, повалился на широкую, как турецкие штаны, кровать.
– Во-во, сам на кровати и яишенку по утрам с кофием, а мы, как клопы, на матрасах где-то в подвале, и на жратву овсянка.
– Кто вам мешал, дорогой мой товарищ, получать образование? – Панайотис отвернулся и протяжно засопел.
Дойдя до своего подвала, Иван и Панделис вытянулись на матрасах и быстро уснули. Первосортный коньяк, которым их у себя в номере угостил Панайотис, оказался актуальным и быстродействующим лекарством.
Панделису приснилась Василики посреди цветочного луга. Он звал ее, но она, не обращая внимания на