наследник перламутра запада, кто же мог такое предположить? Только он сам, выбравший для высшего служения остров и храм, где владыка был самым пожилым из всех прочих.
Право именоваться риил-араави перешло к юноше в двадцать один, едва он достиг второго возраста взрослости, позволяющего принять столь высокое звание и немалую ответственность. Два года спустя он уже получил и перламутровый жезл силы. С должным смирением возблагодарил богиню и ее служителей. А как иначе? Он знал, что теперь надо придержать свою неуемную жажду власти. Нельзя показывать, что ты мечтаешь как можно скорее добраться до цели! Нельзя даже дать намек, что есть столь опасная цель. Надо сидеть по возможности тихо и копить силы. Искать союзников и по крупице собирать влияние. И он кланялся, источая мед не хуже сирен, улыбался, был полезным и демонстрировал кротость. Но внутренне ничуть не изменил своего намерения стать коралловым владыкой, главой храма, самым свободным и влиятельным человеком Древа. Владыке, ему одному и никому более, даже сам повелитель Древа, его великолепие газур не указ. Владыка и иные служители высшего ранга – единственные, кто по-настоящему наделен знаниями, памятью, опытом. Если решиться хотя бы мысленно высказать правду, то придется признать, что именно владыка повелевает островами. Тихо, негласно и очень надежно.
Он близок к цели. Так почему сегодня изводит время без пользы, остановив движение отряда и разговаривая с упрямым ребенком? Почему отослал коня вперед и шагает пешком, сбивая ноги?
Сирин – не человек и не собеседник, но всего лишь ключ к вратам столичного храма. Так он сам говорил себе не раз. И это правда…
– Скажи мне, у тебя остались там, в деревне, друзья? – продолжил делать глупости араави.
– Не знаю, – до слез расстроилась девочка. – Может, да. А может, уже и нет… Твои стражи, наверное, совсем погубили Юго.
– Мои стражи, уж поверь не мне, так хотя бы им, редко обижают детей. У меня с воинами древней крови очень доверительные отношения, мы почти друзья, – убедительно произнес Эраи. – Скорее всего, они были несколько грубоваты с твоим приятелем, поскольку опасались усердия Лооты, которая весьма давно не получала сок ош и оттого стала очень опасной. Раз судьба друга беспокоит тебя, давай все выясним о нем. Кто из моих воинов видел мальчика по имени Юго?
– Не знаю, – растерялась Элиис. Даже виновато пожала плечами и зашептала: – Они так похожи… Я сперва решила, что они вовсе не живые. Каменные, двигаются одной только силой голоса сирены. Так купцы иногда говорили.
– Купцам трудно верить, у них вся жизнь – торг, а первейшее их оружие – лукавство… Не могут сирены оживлять камень. – Араави нагнулся к самому уху Элиис: – Честно. Я скажу тебе больше: самые сильные из сирен все равно не умеют навязывать свою волю тем, кто крепок душой и стоек в убеждениях.
– Людоедам, – уперлась Элиис, отодвигаясь.
– Тебе, – подмигнул араави. – Ты не утратила контроль