испугалась Элиис.
– Борьба за посох – та еще игра, длинная и сложная. И мы умеем играть: сейчас выгодно затаиться и выждать. Так что наши дела вполне хороши. Твои куда хуже, – нахмурился сирена. – Сюда скоро явится один из араави, тот, кто примет условия. Он может пожелать укрепить свое влияние. Тебе уже исполнилось шестнадцать, вдруг да вздумает подобрать сирину мужа, выгодного для этого араави, и затем, пользуясь предлогом, увезет тебя в свои владения. Например, в замок сирен востока, где стены крепки и нет лишних ушей и глаз. Там тебя поселят с мужем. Временно, так скажут. Мол, для твоего же блага, семейное счастье, родные стены и все такое.
Элиис испуганно охнула. Она прекрасно помнила, в каком состоянии был сам Боу, доставленный семь лет назад с востока Древа. В ушах снова зазвучали слова Лооты, вспомнился до мелочей ее рассказ о беспросветной и тягостной жизни в замке. Боу внимательно изучил отражение череды мыслей на лице сирина: от страха, минуя сомнение и отчаяние, – к идее побега, до поры хранившейся в самых темных и дальних тайниках памяти. Слово, данное араави, осознание долга, удобство жизни в замке – все это пока вполне надежно удерживало от побега. Но сегодня он сам признал: ситуация меняется, и, увы, не к лучшему…
– Я знаю про твою отмычку, – признался Боу.
– Вот еще, – не на шутку испугалась Элиис.
Всем в охране понятно, что вскрыть замок комнаты силой капли божьей, дарованной старшим детям Сиирэл, сирин не сумеет. Ее связь с океаном бесполезна вдали от его вод: так записано во всех книгах, и это правда. К тому же девочка, выросшая в горной долине и под строгим надзором доставленная на Гоотро, ни разу не касалась живого моря. Элиис, как осторожно предположил Эраи Граат, пока не вполне сирин, ее дар не раскрылся. И тем более она не способна на побег… Предусмотрительная Элиис позаботилась о том, чтобы обзавестись хотя бы слабой, но все же надеждой обрести свободу. И старательно скрывала свою маленькую тайну: гвоздь, ловко припрятанный ею в хлебную лепешку еще в родном селении.
Нищий пастух, которого Элиис теперь с трудом вспоминала и совсем отвыкла считать родным, получил за дар дочери звонкое золото. И сам слезно благодарил араави за доброту богини, сам без раздумий толкнул дочь в руки стражей. Еще бы: в один миг нищий, никому не нужный в селении человек стал первым богатеем долины! «Что долина, – читалось в лихорадочном блеске глаз, – все горы станут мне завидовать!» Золотых граонов пастух до того дня не то что в руках не держал – издали не видел! Элиис не плакала, покидая дом.
Она помнила наставления Юго, много раз повторявшего: «Люди сами должны строить жизнь и сами отвечают за свои ошибки и слабости». Будущий моряк взахлеб рассказывал о славных капитанах и гордых борцах с пиратами, которые не боятся никого и ничего.
Элиис не считала себя годной для великих подвигов. Но все же сказанное помогло собраться с силами. Она вытребовала разрешение собрать в дорогу узелок – вещи и хлеб. А гвоздь всегда лежал в кармане, оттягивая ткань.