Чего, простите? – переспросил мистер Саутуик, выкатив глаза.
– Добровольной Бедности, как Ганди. Вообще-то я более или менее всегда следовал этому принципу. Главное – не откладывать денег, нигде. Понимаете?
Мистер Саутуик вытер лоб.
– Когда я получал очередную зарплату, – продолжал Браш чистосердечно, – я тут же избавлялся от оставшихся с прошлого месяца денег, но в глубине души я всегда знал, что это не совсем честно. По отношению к самому себе – я-то ведь знал, что в вашем банке у меня лежат пятьсот долларов. Но с этого момента, мистер Саутуик, я более не нуждаюсь в банках. То, что я хранил деньги у вас, – явный признак страха.
– Страха! – вскричал мистер Саутуик и так хлопнул по колокольчику, лежащему на столе, что он свалился на пол.
– Да, – сказал Браш, голос которого повышался вместе с уверенностью в правоте своего дела. – Никто из хранящих деньги в банке не может быть счастлив. Люди прячут деньги в вашем банке только потому, что боятся черного дня. Они боятся, как говорится, самого худшего. Мистер Саутуик, вы верите в Бога?
Мистер Саутуик был старостой Первой пресвитерианской церкви и в течение последних двадцати лет хранителем красной бархатной сумы для сбора пожертвований, но, услышав вопрос, он дернулся, словно его с силой ударили под ребра. К нему подошел служащий банка.
– Идите на перекресток и срочно приведите мистера Гогарти, – хрипло приказал президент. – Ступайте.
– Тогда вы понимаете, о чем я говорю, – продолжал Браш. Его голос теперь был слышен по всему залу. Служащие банка и клиенты побросали свои дела и внимательно прислушивались. – У хорошего человека нет черных дней. Ему нечего бояться. Откладывать деньги – значит бояться, а один страх порождает другой, тот, в свою очередь, – третий. Ни один вкладчик банка не может быть счастлив. Я удивляюсь, как ваши клиенты, мистер Саутуик, могут вообще спать по ночам. Они, видимо, лежат без сна и со страхом думают, что будет с ними, когда они состарятся, заболеют или когда лопнет банк...
– Прекратите! Прекратите сейчас же! – закричал мистер Саутуик, побагровев. В зал вошел полицейский. – Арестуйте этого человека, мистер Гогарти. Он нарушает порядок. Уведите его отсюда немедленно.
Браш повернулся к полицейскому.
– К вашим услугам, – сказал он. – Что я такого сделал? Я ничего не сделал. Я все расскажу судье. Я повторю каждому то, что говорил здесь.
– Пошли. Не дергайся.
– Вам нет нужды пихать меня, – сказал Браш. – Я сам с радостью пойду.
Его отвели в тюрьму.
– Меня зовут Джордж Марвин Браш, – сказал он, хватая руку начальника тюрьмы.
– Убери свою грязную лапу, – сказал начальник тюрьмы. – Джерри, сними у него отпечатки пальцев.
Браша привели в другую комнату, где снимали отпечатки пальцев и фотографировали.
– Меня зовут Джордж Марвин Браш, – сказал он, протягивая фотографу руку.
– Как дела? – спросил фотограф. – Рад познакомиться. Меня зовут Бохардас.
– Простите, не расслышал, – вежливо сказал Браш.
–