не сомневаюсь, что цель выбрана превосходно.
– Но кому это могло бы понадобиться? – удивилась я. – У господ нет врагов. Они живут в кругу своей семьи, в придворных интригах не участвуют, с соседями поддерживают добрые отношения, многим помогают. Их дом всегда открыт для гостей, которым оказывается самый радушный прием. Их все любят…
– Понимаю, дорогая Полина, что тебе не хочется подозревать кого бы то ни было. Вы тут живете довольно тесным обществом в привычном и уютном мирке. Но события не происходят сами по себе. Всегда есть причина, есть некто или нечто, кто руководит, рассчитывает и направляет если не свою, то чью-то руку. Увы! Если под дверью молодой госпожи появляется пятно крови, на поверхности которого плавает ее любимая роза, то был кто-то, кто сделал это.
– Да, – отвечала я с поникшей головою. – Однако как же нам теперь быть? Рассказать все господам?
– Ни в коем случае. То, что произошло прошлой ночью, никому не известно, кроме нас с тобой и злоумышленника. Он предполагал, что сии действия – кровь, цветок – произведут губительное впечатление на барышню, которая не совсем еще оправилась от болезни. Но ужасные последствия удалось предотвратить. Тот, кто сделал это, сейчас в недоумении. Он, или она, – не знает, кому из домочадцев попалось на глаза пятно и кто убрал его. К тому же злая цель не достигнута! Теперь негодяй может выдать себя. Ну и в любом случае… он вынужден будет повторить попытку.
Мне стало страшно.
– Чем я могу помочь?
Мария Федоровна строго на меня посмотрела, видимо, что-то для себя решая.
– Мы с тобой не будем спускать глаз с Александры и всех, кто тесно с ней общается. Доктор, горничные, подруги и служанки, портниха, кухарка – никто не должен остаться вне поля зрения. Прислушиваться, присматриваться, не упускать ни одной мелочи, все замечать – это будет теперь для нас делом первостепенной важности.
– Но… – я почувствовала полнейшую растерянность. – Следить? Подслушивать? Это дурной тон! Я не могу…
– Можешь! – Мария Федоровна сказала это очень жестко. – Ты должна мне помочь. Одна я с этим не справлюсь. Ты будешь и подсматривать, и подслушивать, а письма, которые будут приходить, приноси сначала мне.
Ничего не оставалось, как согласиться. Ночью мы договорились дежурить по очереди. Так как двери и моей, и ее комнаты выходили в тот же коридор, что и дверь барышни, – нам обеим это было удобно.
По причине плохой погоды поездка на прогулку была отменена. День прошел своим чередом, скучно и уныло. Дождь шумел в саду, стучал в окна. Много свечей не зажигали, сидели в полутьме, неторопливо беседовали. Потом барышня ушла к себе, а за нею и мы с Марией Федоровной.
Я долго сидела в своем любимом кресле и перебирала в памяти последние события. С чего все началось? Болезнь Александры, ее меланхолия, страх, поселившийся в доме? И мне в голову пришла мысль, что с той самой вечеринки, когда барышня в первый раз надела рубиновые серьги. Вспомнился ужасный нищий в монашеском рубище, который вдруг