была не моя, и лень съедала. И много всяких развлечений вдруг нагрянуло. В то лето мы увлекались турбазой. Целый месяц жили безвылазно за Волгой, купались, загорали, играли в пинг-понг. Приехали в город, как на большую землю с маленького острова. Все казалось занятным и интересным. В Доме художников как раз проходила выставка местной творительницы. И вот моя мама подводит ко мне девушку, и говорит: «А вот смотри, это Варюша, помнишь ее? Уже невеста!»
Она и вправду была красива, словно сошла с картинки в каком-нибудь удивительно-сказочном журнале, которые заполняют батареи газетных киосков. Темноволосая и стройная. Тетя Валя, проходя мимо нас, сказала:
– Ну теперь вы с Варюшей посмотрите картины!
– А ты, Варюша… – начал я.
– Не Варюша, – перебила она, – а Варя!
Ого, подумал я, характер. Мы уселись на стулья, под пейзажами художника, и разговорились. Она училась в старших классах, и болтали мы то ли об учебе, то ли о кино… И что-то такое приятное было в ней, что я раньше не чувствовал, и обаяние, и раскованность – красивая женщина сидела передо мной, совсем молодая, но уже женщина. Трепалась о своих одноклассницах: «Ну вот, она мне так и ответила. Ну, я на нее забила…» Отдельные фразы так и долетели до меня, хотя о чем речь шла в целом – вспомнить нет никакой возможности. Получилось как в категории «веселый треп» – безобидно и без особых последствий для памяти. Беседа протекала так живо, что я уже с беспокойством думал, что она может вот так просто закончиться. А мне хотелось продолжения, красок, хотелось вечерней набережной и прогулки под фонарями, но я решил не пугать ее дурацкими приглашениями в первый же вечер. Вот балбес! Был еще молод и не мог угадать, что встречи в первый вечер самые лучшие, самые верные – мои бы теперешние знания, да в прежнюю голову! Телефон она, разумеется, дала. Я, разумеется, позвонил. Первое, что смутило, – она не узнала меня. По своему обычному самомнению, я был уверен, что эти три дня, которые терпеливо выждал, она только обо мне и думает. Оказалось, забыла совершенно. Искренне обрадовалась, когда я ей наконец объяснил, кто я. Сказала, что странствует по торговому центру вместе с мамой. Что, конечно, с удовольствием со мной встретится, но только не сегодня. И не завтра. А послезавтра она уезжает в путешествие, будут сплавляться на байдарках до самого Дона. Положив трубку, я почувствовал легкое огорчение. Все складывалось не совсем так, как я успел себе нарисовать в услужливом воображении. Она совершенно явственно от меня ускользала, и мне приходилось довольствоваться ролью ожидающего. Надо сказать, эта самая гнусная роль, которая только есть на свете. Я расстроился и позвонил своей давней подруге Свете, с которой у меня были вялотекущие отношения, которые я хотел разорвать, но не мог, а она могла, но не хотела. Так мы и жили с ней – не жених и не невеста, а так, что-то пополам с примесью. Ходили с ней в кафе, жевали попкорн в кинотеатрах, целовались на пустынных лавочках, но прекрасно знали, что вместе не будем, что это хоть и превосходно