когда гостей нет Мишель тоже ест отдельно?
– К чему такие вопросы? – недовольно спросила Беккер.
– Любопытство…
Питер нарочно очень громко стал пересказывать сценку из какого-то ситкома, дабы я ещё что-нибудь не спросила у Беккер. Неужели он боялся, что следующий мой вопрос будет про Люси Брекк? Но я уже вся погрязла в собственных мыслях. Что заставило Мишеля отказаться от обычной жизни и поселиться здесь? Он слишком молод для затворника, слишком молод и хорош собой. Не буду спорить, что есть люди, которые мечтают о спокойной жизни в подобной глуши. Но Мишель чересчур амбициозный для такой работы. Линда говорила, что здесь или ищут что-то, или от чего-то прячутся. Относится ли это и к самому Мишелю? Ко мне относится.
Я хотела заглянуть в журнал регистрации, поэтому после ужина отправилась полировать стойку в вестибюле. Но, проверив всевозможные полочки и ящики, я обнаружила только совершенно пустую книгу жалоб и предложений и журнал регистрации посетителей без единой записи. Не нашлось и рекламной брошюры или даже паршивого телефонного справочника – не слишком странно, если задуматься – единственный телефон я пока видела только в кабинете управляющего.
Я понуро облокотилась на стойку и стала разглядывать висевшие за ней картины. Рабочий день подошёл к концу. Следовало поторопиться, чтобы успеть принять душ перед игрой в карты с Питером и Аней. Следовало бы, но я не могла оторвать глаз от неприметной, на первый взгляд, картины. Она была совсем крохотной и висела в самом углу между розовыми пионами и какой-то уродливой лошадью. Никто никогда не наткнулся бы на неё случайно. Она висела там для очень внимательного зрителя.
– Нравится? – внезапно донеслось из-за спины.
Я не удивилась, увидев Линду. Она снова курила и рассматривала больше меня, чем картину.
– Я не разбираюсь в искусстве.
– Однажды в какой-то галерее я повстречала слепого, который рассматривал картины. Я поразилась и не могла не спросить, как он это делает. Тогда он ответил, что смотрит картины сердцем, чувствуя вибрацию произведения и его энергетику. Не всегда, чтобы видеть суть, нужны глаза. Понимаешь?
Я пожала плечами и снова уставилась на картину. Но как бы я ни старалась, мне не удалось почувствовать ни малейшей вибрации. С какого бы ракурса я ни смотрела – передо мной по-прежнему было изображение человека, болтавшегося в петле. Висельник. Есть ли в этом что-то сакральное? Какую суть в этом можно увидеть? Тот, кто нарисовал это – хотел что-то сказать. Тот, кто повесил картину сюда – понял, что именно. Судя по хитрой ухмылке Линды, у неё на этот счёт тоже имелись какие-то мысли. А я смотрела и не видела. И чем дольше это продолжалось, тем меньше мне это нравилось.
– Следи за ним, ладно?
– За кем? За висельником?
– Ты не видела мою сестру?
– Нет. Так за кем мне следить?
– Куда же она запропастилась? – С искренней тревогой спросила Линда, выдыхая очередное облако дыма.
– Попробуйте спросить у Мишеля или миссис Беккер.
– Наверное, она где-то на улице. Не сходишь со