тем, что много лет приятельствовал со Львом Толстым, переписывался с ним. Он же, по слухам, не очень высокого мнения был о своем племяннике-царе. Говорят, перед расстрелом он снял сапоги и швырнул солдатам: «Доносите, господа-товарищи! Когда еще в царской обуви походите».
Геннадий все это изучал вовсе не для того, чтобы когда-то использовать в своих романах. Вернее, не столько для этого. Ему хотелось понять, почему те люди, которые уповали на свободу, селезенкой приросли к терроризму? Кому нужна была эта бессмысленная кровавость?
И приходил к выводу, что это была месть. Месть всему тому, чему поклонялся русский народ многие и многие десятилетия и на кого уповал в минуты неприятия своей поганой жизни.
Нашел Куимов и документы, что, когда Алапаевск оказался у белых, они перевезли останки убиенных в Пекин и там – с почестями – похоронили в русском православном соборе. А мощи великой княгини Елизаветы, родной сестры императрицы, были отправлены в Палестину и упокоились в православном храме Иерусалима.
А вот какое послесловие всему этому дал Лев Троцкий: «По существу, решение не только было целесообразно, но и необходимо… Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентских кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого бы решения не поняли и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих политических поворотах…»
Кровь, кровь, кровь… Вот он, классовый анализ. Вот безвкусие понимания жизни. Какой-то справедливый раздел, демократическое познание того, что грядет, никого, конечно, ни капельки не интересовало. Потому как элита движения представляла из себя безусловную оппозицию ко всему здравому. Это невостребованные таланты дьявола. Эгоисты особого качества.
Когда атеистические лидеры благовествовали возвысить голос против Бога, убивая православную традицию класть жизнь за веру, царя и Отечество, фальшивые проповедники, вверенные законам сатаны, льстиво утверждали: «Ваши пороки – наши пророки». И, угорая от деятельности разора и уничтожения, меняли общий смысл жизни.
Куимов отник от того, что читал, потому что исчах душой. Это невозможно воспринимать в больших количествах. Потому что наша история – это яд. Цианистый калий бытия. Пространственно пребывающий во время всяческих междоусобных событий. Трудно пережить истину. Но еще труднее недожить то, что отпущено Богом. Недожить потому, что азарт власти у тех, кто до нее дорвался, обязательно ввергнет тебя в свои пагубные собственные игры.
У соседей взрыднул петух. Значит уже утро. А ни строчки. Только до конца не оформившаяся блажь.
Глава пятая
1
Ощущение,