от печи. Как опытный врач, он вслушивается в ее вздохи. Среди тысячи других звуков он слышит только, как бьется ее огненный пульс. Он позабыл обо всем и видит только ее местами добела раскаленные стены. Все чаще он перебегает от вентиля к вентилю, регулируя и перекидывая пламя. Теперь пламя короткое, но горячее, так как регенераторы во время завалки и плавления прогреты хорошо, воздух, который поступает в печь через посадку регенераторов, нагревается до температуры тысячи градусов, а поэтому нет нужды давать много мазута, и Алешкин скупо подкручивает вентиля.
Он то и дело заглядывает в печь, готовый кажется влезть в самое пекло. Он наблюдает за сводом, чтоб не подгорел, за откосами, чтобы они были в надлежащем порядке, не разъедались. Повар стали, он уже предвкушает, какое великолепное получится блюдо металла, какие румяные потом выйдут болванки, сочные, глянцевитые, с каким аппетитом они будут поедаться прокатными цехами.
Но не меньше Алешкина болеют за плавку и подручные. Пузатый Елхов уже не ковыляет, он вошел в азарт и соревнуется с поворотливым, быстрым вьюнком Недожогиным. Когда надо подбросить что-нибудь, Елхов берет полную лопату, шаром подкатывается к печи и на обратном пути успевает подобрать, ловко подхватывая лопатой, куски известняка или марганца, что уронил Данилов.
Девушка в сером халате в третий раз записала на доске анализ металла. Мы смотрим на проценты: углерода 0,41 %, марганца 0,35 %, фосфора 0,02 %, никеля 0,6 % и следы хрома.
– Так, – говорит Алешкин, разглядывая исписанную мелом доску, – подбавим марганцу, дадим хрома, раскислим хорошенько и кончим. – И, обращаясь ко мне, добавляет: – Было время, когда вот эта доска была для меня китайской грамотой, а печь – фокусной коробкой. А вот при сильном желании я освоил выплавку сталей таких марок, какие раньше мы привозили из-за границы… И это я освоил за два-три года. А теперь я перед собой такую задачу поставил: за год или два стать лучшим сталеваром нашего Союза. Я хочу быть первым, и баста. Пусть гонятся за мной. По-моему, каждый человек, завод, весь край, вся страна должны ставить перед собой такие задачи. Всю нашу страну мы превратим в сплошной стадион: кто вперед, кто больше, кто лучше! Мы поднимем такие темпы, что весь мир со своего места тронется. Право слово!.. Ну, ребята, держи крепче! – бодро крикнул Алешкин.
Наступил последний момент плавки. Только теперь я заметил, что, наблюдая за печью, пропустил обед. Да ведь не обедала и вся бригада печи № 5.
– Хром давай! – кричит Алешкин Елхову. Голоса почти не слышно в грохоте, но Елхов знает, что надо делать. Обутый в растоптанные валенки, на которые сползают широкие, местами прогорелые штаны, он уже ведет за собой завалочную машину с лотком, полным хрома, прогретого в соседней печи.
Наша печь, накаленная до последней возможности, местами становится белой. Я удивляюсь, как это она не взорвется, распираемая внутренним жаром. Но Алешкин не снижает температуры, только чаще перебегает от вентиля к вентилю, перекидывая и регулируя газ. Вслед за хромом бросили