Губенко мы узнали, где расположены мастерские, куда можно ткнуться по двигателю, где портнадзор и таможня, без которых нас никуда не выпустят.
– Только, братва, это вам не яхтсмены. Без магарычей не обойдётся. Водка и кофе – местная валюта. Готовьте заранее, – предупредил он.
Ужинали вместе, до этого сходив за подарками на завод «Залив» в районе Камыш-Буруна, где стояла «Пелагея». В Волгоградской акватории таких лодок не было. Она действительно была значительно больше «Аиры».
Глава пятнадцатая
14 мая. С утра раскидали дела, и каждый ушёл по своему маршруту. Я дописал материал о пересечении Азовского моря и отправился искать почту, чтобы его отправить в «Вечёрку». Артур с Костей побеспокоили портнадзор и таможню, Гена – мастерские. Витька остался на яхте. Он взялся приделывать к леерам губенковскую зелёную сетку. И потом, кто-то же должен быть на борту.
Первым вернулся Гена. В мастерских взялись за ремонт, который нам встанет в 500 рублей. Потом подошли Артур с Костей. Портнадзор за оформление прихода-отхода выставил счет в 760 рублей, вместо прошлогодних двадцати. Там же обозначилась проблема просроченности питерского спасательного плота на несколько дней. Подсунули сволочи несвежий продукт. А в той спешке в Питере мы с Костей, естественно, не смотрели на пломбы, даже в голову не могло прийти, что нас обманут.
– Переукладка, сказали, будет стоить 5000 рублей, – рассказывал Костя.
– Штурман, это твой косяк. Ты в своём Питере за плот отвечал. Где теперь эти деньги брать? – пошёл на резкое «ты» Гена.
– Знали бы вы, как мы этот плот забирали, там не до проверок было, – вмешался я.
– Ген, вот ты перебиваешь и не даёшь дорассказать, – с обидой, повысив голос, продолжил Костя, – договорились без всяких правил. Нам предложили за восемь бутылок водки и банку кофе закрыть глаза на наши пломбы. Всё нормально. Наверное, если им накинуть ещё пару банок, то можно было вообще идти без плота.
– Водка с тебя, штурман! – Гена и не думал так просто отпускать Костю, уж слишком был удобным случай.
– Вот жулье, – не выдержал Витька, – крохоборы. Ильич прав был.
– Гондурасы! – вспомнив выражение Ильича, прогримасничал недоброй улыбкой Артур. – Кого трясут?! Яхтсменов трясут, которые идут прославлять свою страну! Эх, всё продадут, страну продадут, себя продадут.
– Какую страну? Ты за кого беспокоишься? Мы не в Волгограде и даже не в Ереване, мы же в Украине! – назидал Гена.
– А что, в России лучше? Тебя рядом не было, когда мы с Игорем по инстанциям бегали, лбы расшибали о двери, и открывать их никто не спешил.
– А здесь вообще крысятничают, – опять вставил Витька.
– Вот так страну и разделили. Там. Здесь. Мы. Они. А кто мы, а кто они-то? Я вообще не понимаю, что произошло. Кто голосовал за распад СССР? Я, например, был против. В нашей семье половина родни – украинцы, – сменил тему Костя, – Россия и Украина для меня – это единая страна, которую кто-то для чего-то временно разделил. Как можно разделить родственников? Где этот ЗАГС?!
– И у меня бабушка украинка. Поддубная