одного из наших товарищей!
Пристав в упор посмотрел на Коша:
– А если я заставлю вас говорить?
– Я не понимаю, каким образом вы собираетесь заставить меня сказать то, о чем я решил умолчать… Если только подвергнете пытке – да и то… Но я вовсе не хочу ссориться с вами и потому предпочитаю искренне признаться, что я ничего не знаю о нашем корреспонденте: ни его имени, ни его возраста, ни пола, ничего… кроме точности его показаний, уверенности его слов…
– Повторяю вам, милостивый государь, раз полиция ничего не знала, только убийца или его жертва могли говорить. Но, как вы говорите, жертва умерла… Остается убийца…
– А может быть, это и есть мое предположение?..
– Великолепно! Это самый необыкновенный преступник, о котором я когда-либо слышал. За все время своей службы я никогда не встречал ничего подобного. Прошу вас, Кош, если этот человек из числа ваших друзей, расскажите мне о нем.
– Дело в том, – возразил Кош с улыбкой на устах, – что этот человек едва ли разделяет ваше желание встретиться с ним. Впрочем, он вряд ли виновен – это всего лишь наш корреспондент. Если бы я знал наверняка, что он и есть убийца, то ничего бы не стал от вас скрывать. Я думаю, что мы скорее имеем дело с сыщиком-любителем, обладающим редкой проницательностью.
Тем временем один из агентов подошел к приставу со словами:
– С другой стороны выхода нет. Задняя стена дома соприкасается с соседним жилым помещением, и единственная дверь вот эта, около которой мы стоим.
– В таком случае войдем, – проговорил пристав. – Дверь отворена.
– Разрешите мне сопровождать вас? – спросил Кош.
– Сожалею, но я вынужден отказать вам. Я предпочитаю один, без свидетелей, вести предварительное следствие.
Кош поклонился.
– К тому же, – продолжал пристав, – я не думаю, что своим отказом нанесу ущерб вашей газете. Ваш корреспондент наверняка знает столько же, сколько буду знать я, когда выйду из этого дома. И если в интересах следствия я сочту нужным скрыть от вас какую-нибудь подробность, он, конечно же, сообщит ее вам…
Кош закусил губу и подумал: «Напрасно ты иронизируешь со мной. Мы еще с тобой об этом потолкуем».
Больше всего его бесило то, что пристав относится к нему несерьезно. Кош знал, что последнее слово останется за ним, и все же не мог смириться с равнодушно-насмешливым тоном полицейского.
Он посмотрел, как пристав, его помощник и инспектор вошли в дом, пожал плечами и встал у дверей, чтобы быть уверенным, что если уж его не впустили в дом, то и никакой другой репортер не войдет туда. Около здания постепенно собиралась толпа зевак, привлеченная присутствием полиции. Один из любопытных объяснил ситуацию по-своему: это был обыск на политической основе; другой, прочитавший газету «Свет», заявил, что в доме совершено убийство. Он описал подробности и намекнул на таинственные причины разыгравшейся драмы. Полицию уже начинали обвинять в бездействии. Разве не лучше было бы, вместо того чтобы расставлять слуг закона у дома, разослать их во всех направлениях? Обыскать