дом, поскольку лишь она построена из рубленых бревен. Она занимает центральное положение и по вечерам служит местом сбора для всех обывателей. Они там пьют, играют в карты, в домино и даже в бильярд, хотя сукно все изорвано и склеено пластырем; киями служат простые палки, шары расколоты, трещат, когда катятся, и останавливаются вдруг, а не постепенно. Игра на таком бильярде доведена до первобытной простоты – человек, с одного удара положивший шар в лузу, считается выигравшим и имеет право даром выпить кружку пива или рюмку водки.
Шалаш Флинта Бакнера был самым крайним на южном конце поселка, а его рудный участок находился с противоположной стороны, северной. Флинт ни с кем почти не сближался; люди, пробовавшие познакомиться с ним, скоро раскаивались в этом намерении и отставали. Биографии его никто хорошенько не знал, и многие сомневались в том, что даже Самми она известна. Сам Хильер, впрочем, говорил, что ничего не знает, особенно когда его спрашивали малознакомые люди. Флинт делил жилище с англичанином, вялым юношей лет шестнадцати, с которым обращался весьма грубо как наедине, так и на публике. Фетлок Джонс, так звали этого юношу, рассказывал, что встретился с Флинтом на работах и, не имея ни роду, ни племени, ни состояния, ни опытности, предпочел работать на Бакнера из-за жалования, состоявшего из ветчины с бобами. Больше он ничего сообщить не мог.
С месяц уже прожил Фетлок на таком рабском положении, однако его внешняя вялость и апатия скрывали медленно разгорающееся пламя гнева за обиды и унижения, которым подвергал его хозяин. Подобные этому юноше люди особенно страдают от таких обид, гораздо больше, чем люди мужественные, способные вспылить, дать сдачи и тем уменьшить свое душевное напряжение. Добродушнейшие из обывателей поселка решили принять участие в судьбе Фетлока и попробовали переманить его от Бакнера, но мальчик боялся и думать об этом. Пат Райли долго его урезонивал: «Да бросьте вы этого проклятого скрягу, переходите ко мне и ничего не бойтесь: я с ним справлюсь».
Мальчик со слезами на глазах благодарил сердобольного рудокопа, но отказывался, говоря, что «не смеет рискнуть». Он боялся, что Флинт поймает его как-нибудь ночью, и тогда… «О, мистер Райли, я уж и теперь дрожу при одной мысли об этом!» Другие предлагали: «Да бегите вы от него. Мы вас спрячем и переправим куда-нибудь на морское побережье». Но все эти предложения были отклонены. Мальчик опасался, что Флинт его поймает и приведет назад из одного только самодурства.
В конце концов все отступились от уговоров, а между тем бедствия мальчика стали невыносимы. Если бы кто-то мог подсмотреть, как он проводит свободное время, тот понял бы причину его выносливости. Бедняга спал в маленьком шалашике рядом с хижиной Флинта и там ночами напролет разжигал в себе ненависть к последнему и придумывал средства извести его так, чтобы самому не попасться. Эти думы были единственной отрадой в его беспросветной жизни, а часы – единственным временем в течение суток, которого он едва мог дождаться.
Сначала он подумал