только Грав, нарушивший правило, согласно которому никто из компаньонов не должен был без общего согласия с другими браться за дело, которое могло бы нанести ущерб репутации всего кабинета, – никто не знал, как выходить из положения. Вертягин не видел другого выхода, как вступить с Вельмонт в переговоры, заставить родственников урегулировать ситуацию мирным путем, без дальнейших разбирательств – заставить их выплатить компенсацию теперь уже «потерпевшей», в обмен на отказ ворошить всю историю…
К концу недели, убедившись, что ни Гравом, ни другими компаньонами не будет предпринято никаких шагов, Петр решился на самостоятельный шаг. Было уже поздно, около одиннадцати, когда он отважился наконец сделать то, о чем думал все эти дни. Он набрал домашний номер Шарлотты Вельмонт.
Трубку сняли сразу. Ответила сама Вельмонт. Петр назвался, извинился за поздний звонок и принялся объяснять причину своего звонка.
Вельмонт не сразу смогла понять, о чем идет речь. И Петр уже было жалел о своем жесте. Но тут, собравшись с духом, он выложил всё как есть. Его компаньон, который вел дело наследников, соглашался пойти на компромисс, устраивающий ее клиентку – с выплатами, с компенсацией, которых Вельмонт добивалась, но при условии, что дело будет завершено без обжалования.
В трубке повисло молчание.
– Я знала вашего отца… и уважала его, – произнесла Вельмонт. – Но вас я не понимаю. Люди вроде вас для меня всё равно что инопланетяне. Что вы о себе возомнили? Что на вас даже приличия не распространяются? Что вы можете звонить кому угодно и когда угодно? Чтобы удружить личным советом?
– Мне всё равно, что вы обо мне думаете.., – помедлив, сказал Петр. – Завещание липовое. Вы были правы. Я этого не знал. И теперь хочу найти выход из положения… ну если хотите, с наименьшими потерями для всех… Проверьте даты. У вас есть все необходимые бумаги, – добавил Петр.
– Какие даты?
– Даты по всему делу, особенно за сентябрь, когда было составлено второе завещание. И сравните их с другими. По-моему, всё просто…
Вельмонт долго молчала.
– Ну хорошо, предположим, что с датами ваши наследники нахимичили, – заговорила Вельмонт осевшим голосом. – Предположим, что там, в Версале, у кого-то проснулась совесть. Бывает. Но ваш подход меня обескураживает… Могу вам задать один вопрос?
– Да, пожалуйста.
– Вы давно в судах работаете?
– Недавно… Но есть ли смысл обсуждать наши биографии? – ответил Петр с более подчеркнутым безразличием, чем сам того хотел. – Подумайте. Если захотите связаться со мной, позвоните… Я оставлю вам свой домашний телефон.
– На вашем месте я бы этого не делала, – сказала Вельмонт, записав подиктованный номер. – Насколько я понимаю, в благодарности вы не нуждаетесь?
– Спокойной ночи, – сказал он и положил трубку.
К середине июля погода наконец устоялась. Дни держались свежие, немного ветреные. Время было самое подходящее, чтобы закончить начатые в саду работы. Но садовник оказался в отъезде. Отправившись в Монпелье