хрустальным колечком
тайные сны навевать,
где, в тумане, – не видя лица,
знать будешь точно:
все стороны света – единое время,
все расхожденья в веках —
для пространства одна теорема.
Мы навсегда будем вместе встречать
каждый век —
у родного крыльца.
Время
Солнце роняет на щёки цветы
уходящего завтра.
Пульс говорит по слогам,
а слагает века.
Если тот пульс прочитает
вчерашнего друга рука,
Значит, вчера не бывает.
Есть только
В с е г д а.
Но – по датам.
Слепые
…разве мы
расставались
серьезно
и не я
чай горячий
глотала на пробу в себя,
когда листья устали кипеть
этой
сладкою тайной —
рядом быть,
не касаясь друг друга…
и осень прошла,
добрых точек не ставя,
покоя не зная,
слепая,
смотря на слепых,
что не видели смысла
быть вместе
на двух расстояньях…
Меняя цвет души
Из фиолетовых заплаток
я склеиваю
свой приют.
Мой Остров проклятых
во глубине ночного моря.
И пусть не люди —
только звёзды душу ждут,
я буду
Фиолетовой
Авророй.
Мой Цвет
в твоей Звезде —
последний штрих.
Хотя тебе
он скучная помеха.
Но розовый
мне
надоел!..
Столетья три
я вычищала зрение
от смеха
его осколочной
жестокости
внутри.
И раны мокрые
теперь
мне жгут
доспехи.
Истрачено
Я дни и ночи забываю кушать
И забываю грамотное «есть»,
И мертвые дочитанные души
Кружа’т вокруг меня. О, Tod!
о, best!
О, избавленье! Языки глотают.
Ни пира, ни веревки, ни стихов.
Истрачено. И, сесть с какого краю,
Не знаю средь овалов и кругов.
«Бисером – слово…»
Бисером – слово.
Жемчугом – фраза.
Золотом – просто молчание.
И – не-готово.
И – не-стучаться.
Порознь любовь – и свидание.
Вдребезги! Красно!
Терпко. Невнятно.
Хмель одиночества злого.
Вновь – подпоясно!
Свежо! Аккуратно!
И всё – для счастья – готово!
Подари
По первой строке я читаю весь день твой