и добыл хороший глоток бархатного, колючего, терпкого пива. На картофелину бросить соли, отпахнуть солёный, но ещё хрусткий капустный лист, свернуть его трубкой, оголить чесночный зубец – и всё это, друг за дружкой – вслед за пивом. Вздохнули, подержали лёгкую паузу – и разом, обе холодные кружки – медленно, не отрываясь – до дна. Глухо стукнули они, опустевшие, по дубовому телу колоды, и въелся широкий, острый как бритва, нож в мягкую окорокову выпуклость, и отвалил его бок, явив розоватое, с прожилками, зеркало среза. Розовато-коричневый, плоский, пространный, словно подмётка великаньего сапога, окороковый пласт ухвачен обеими руками, поднесён ко рту, а в голове уже восхитительный, мощный, в любви ко всему белому свету, немой, распирающий, медленный гул.
– Выпьем, помощник!!
– Выпьем, мастер!!
Праздник. Годовой доход за две недели. Близкая к постижению вечная тайна булата. Сон. Наваждение.
– Выпьем, кузнец!..
Булат
Десять дней качался праздник, пресыщенный и беспечный. Наконец, во мне зашевелилась тревога. Когда же начнём выполнять заказ?
Кузнец, обнажив в лукавой усмешке крупные зубы, на одиннадцатый день, вечером, сиплым голосом произнёс:
– А мы булат-то ковать не будем!
– Как же? – опешил я.
– Очень просто, – пояснял он мне назавтра, уже в процессе работы. – Чтобы получить булат, железо нужно везти из Дамаска, там у них руда сильная. Здесь, в Англии, руда слабая. Но немного поправить её можно. Будем крицу[12] ковать, да порошочки добавлять.
– Какие? – как можно равнодушнее спросил я.
– Разные. Медь, магниум. Толчёное конское копыто. Не в этом дело-то. Главное – проковать многократно, чтобы железо вышло слоистое. Непременное условие – полоски-прослойки на клинке, и чтоб волнами. Ему, видишь, струистый булат хочется. Ну, будет.
– Но ведь если не настоящий булат, им платок не рассечёшь!
– Рассечёшь, – загадочно улыбаясь, сообщил он, почёсывая палёную бороду. И, встретив мой молящий взгляд, снизошёл: – Клинок мы ему перекалим. Хорошо прокованный перекал платок легко рассечёт, даже шёлковый. Другое дело, что воевать им нельзя: хрупок, обломиться сразу.
– А вельможа этот не будет воевать?
– Что ты! У них, видишь ли, недавно объявилась мода: добыть за большие деньги булатный клинок и, созвав друзей в гости, рассекать им платки. Наверное, уже гору китайского шёлка извели. И для этой-то тряпичной войны наш меч будет как раз в пору.
Пришёл четырнадцатый день. Вельможа, с дрожащими пальцами, с белым лицом, напряжённо смотрел на нас. Дамир вынес завёрнутый в холст изогнутый, с наложенной недорогой временной рукоятью меч, положил его на вытянутые руки заказчику, разбросал в стороны концы ткани. Засиял, запереливался клинок. Не поверилось мне, что такой предмет мы выковали и отполировали всего за два дня.
– Платок? – спросил кузнец.
– Забыл, – помертвел вельможа.
Понимающе кивнув, мастер запустил руку за пазуху, достал в горсти три платка – синий, жёлтый и алый. Медленно