слез он не переносил, но Мари от этого рыдала еще сильнее, обвиняя его в бесчувственности – мол, оставь меня и дай поплакать вдоволь. Нынче слезы все чаще заменял вот этот жесткий, бескомпромиссный тон, который в ответ вызывал лишь глухое раздражение.
– Кто же к нам заедет? – спросил Серж, оглядывая жену.
– В наши края приехала научная экспедиция… Я и позвала этих господ к нам. Надеюсь, ты не против и составишь гостям компанию? Очень бы не хотелось, дорогой, чтобы ты опять заперся у себя в покоях или ушел в лес, – зачастила Мари.
– Подожди… – остановил ее князь. – Но ведь, приглашая их к нам, ты создашь им проблемы. Ведь видеться с нами запрещено, и ты сама это знаешь. В Петербурге головы полетят, а Лепарский и краем глаза не моргнет, чтобы выслужиться перед начальством.
– Серж, они не из Петербурга. И вообще не из России, -возразила Мария категоричным тоном.
– Откуда же?
– Англичане. Я была у Каташи, она там с мистером Гиллем, начальником экспедиции общалась… А Серж рассказывал им о наших окрестностях. Представляешь, Гилль – настоящий джентльмен, как подобает, а какой просвещенный!
Глаза женщины загорелись, и в них вновь появилась яркая прелесть, которая, как полагал Волконский, утратилась в них навсегда. Уже далеко не юная женщина, отчаянно боровшаяся со свалившимися на нее сложностями и трагедиями, при упоминании о «хорошем обществе» и «просвещенных джентльменах» вновь превращалась в веселую и беззаботную барышню, какой запомнил ее Серж. Не знал он только одного – кто так скор на смех, тот столь же скор и на слезы. И есть другая пословица: «От осинки не родятся апельсинки», то бишь, всегда стоит присмотреться к родителям избранницы, дабы понять, что от нее можно ожидать. А семья у Мари была совсем не простая – не только по происхождению, но и по нравам. Вспыльчивый и придирчивый отец, язвительная и злобная матушка, командирша старшая сестра, брат, возомнивший себя демоном во плоти и весьма продвинувшийся по сей стезе, да и остальные тоже такие – на кривой козе не подъедешь, как говорится… Но у Сержа не было особенного выбора. И семья, какая она не была «ядовитая», приняла его как неизбежность. Отец вызвал свою младшую дочь на ковер и отдал ей приказ: выходить замуж за генерал-майора князя Волконского, ибо он «превосходный человек». И ничего, что у барышни на уме был другой – этому, чин по чину посватавшемуся польскому шляхтичу, было отказано: тот беден, обременен детьми от первого брака, да впридачу еще и католик (к полякам Раевские, сами выходцы из тамошней шляхты, относились весьма благосклонно). И ничего, что Серж был старше невесты почти на два десятка лет – в его возрасте уже не к барышням, а к вдовам нужно присматриваться. Наконец, старика Раевского, считающего себя человеком прогрессивным и, как говорится, competentis, не смущало откровенное признание Сержа о том, что он фактически возглавляет тайное общество. «Ну и что за беда?» – пожал плечами почтенный