пожалуй, тот редкий случай, когда не придерёшься с оговорками.
Снова о себе
По образу мышления я совсем не конформист. Не потому, что люблю оригинальничать любой ценой – как раз напротив, я скорее консервативен, и ко всему новому и чересчур яркому отношусь со сдержанной осторожностью. Ибо мой нынешний опыт свидетельствует о том, что всё кричащее, блестящее и цветистое снаружи при более близком знакомстве часто оказывается пустым, серым и никчемным внутри. Поэтому и те люди, которые стремятся в любой компании захватить и удерживать всеобщее внимание любыми средствами, лично у меня скорее вызывают внутреннее отторжение.
Мой нонконформизм коренится в том изначальном чувстве обособленности своего внутреннего мира от внешнего, о котором я уже сказал. При оценке чего бы то ни было я всегда полагаюсь на собственные внутренние критерии и руководствуюсь исключительно своим пониманием, чувствами, интуицией. Это не значит, что мне чужие мнения совсем безразличны, что я не уважаю и не принимаю их во внимание. Но если дело касается только меня, то решающий, окончательный голос всегда оставляю за собой.
Быть «как все» в качестве руководящего принципа мне претит, чего бы это ни касалось. Исключение составляют редкие житейские случаи выбора, когда я считаю нужным присоединиться к мнению тех, кто явно лучше разбирается в нюансах текущей ситуации. Но в целом всё, что обезличивает людей, делает их одинаковыми, «массой», я не люблю априори. В частности, никогда не любил носить какую бы то ни было униформу, будь то в школе, армии или на производстве. Вообще, в том, чтобы иметь стандартизованный внешний вид (причёска, одежда и прочее), я усматриваю некий элемент унижения личности, умаления человеческого достоинства. Не приемлю и любые насаждаемые извне директивы, регламентирующие поведение людей сверх нужного. Не могу сказать, что был каким-то бунтарём по жизни, но, насколько себя помню, всегда и везде сопротивлялся тому, чтобы быть неотличимым от окружающих – насколько это позволяли принятые правила.
Бывало, кто-то из родственников или знакомых говорил мне (или при мне), как я похож на маму или папу. Кто подобного не слышал про себя в раннюю пору жизни? Но у меня (хоть я этого и не показывал) это всегда – и в детстве, и позже, – вызывало глухую раздражённо-неприязненную реакцию. И тем более неприязненную, чем с большим умилением это произносилось. Тогда я не отдавал себе отчёта в том, почему мне это так не нравилось. Но из нынешнего состояния, обогащённого длительным опытом саморефлексии и прочим, вероятно ответил бы на подобные восторги примерно следующее.
Да, внешне, может быть, чем-то похож, ну и что? Я должен гордиться этим или радоваться этому? Это же чисто биологическое явление. Каждый в чём-то похож на своих родителей, поскольку несёт в себе часть их генотипа. И тот недалёкий и бестактный, кто вслух обращает моё или чьё-то ещё внимание на данный частный