дивизии потихоньку остаются рожки да ножки. Хотя вон парнишку тут привезли, обгорел немного, он во взводе истребителей танков воевал. Пришлась моя тактика ко двору. Ее еще и расширили, дополнили артналетами, да и авиация немного помогает. Кто-то реально умный применяет мою задумку, адаптируя ее под каждый новый случай. Паренек рассказал, что танки сейчас немчура боится посылать числом менее двадцати штук. Такие колонны в мешок уже не возьмешь. Как запереть колонну танков, если последние две-три машины еще с места стоянки не двинулись, а голова колонны уже в бою давно.
Я вроде на поправку иду потихоньку. Пятое октября на дворе, почти две недели лечат уже. Вставать начал первого числа, сейчас все лучше, даже на улицу вылезаю покурить, хотя и с трудом. А я ведь и правда – счастливчик! Две пули из брюха вытащили и удивились, что внутри ничего не порвано. Как говорят, не задето жизненно важных органов.
Петю увезли в Куйбышев, вместе с тысячей других бойцов, поправится, говорят, если повезет, может, и сюда приедет. Здесь ведь аж до февраля бойня будет.
Я в основном лежу, много читаю, врач подогнал несколько книг стареньких, вот и стараюсь отвлечься. В городе – АД, филиал преисподней. Войска каждый день переправляются, и каждый день обратно идут баржи с убитыми и ранеными. Потери – колоссальные, в голове не укладывается. В один из дней привезли и моего командира. Старший лейтенант Нечаев получил серьезное ранение ноги. Ладно хоть спасли, пилить не стали, это мне врач рассказал. Лешка орал благим матом, не давался врачам, все думал, что ему ногу отрежут. Но ничего, врачи справились. Осколок танкового снаряда попал старлею в бедро. Переломив малую кость, застрял в большой. Я пришел к нему через пару дней после операции, хотя ему их еще не одна предстоит. Лешка лежал в гипсе до самого паха и ругался. Когда, наконец, увидел меня, слезы брызнули у него из глаз, и старлей зарыдал как ребенок.
– Вот где встретились, значит, а я все думал, о тебе спрашивает особист или не о тебе. Видишь, вывели меня суки немецкие из строя! – Лешка продолжал ругаться, а я, подойдя к нему, просто сгреб его в охапку.
– Ну, здравствуй, лейтенант! – Оба заплакали и молчали. Тишина продолжалась минут пять, нам никто не мешал, а говорить было не о чем, все и так понятно.
– Наверное, тебя тоже в Куйбышев отправят, ранение серьезное, – предположил я.
– Да ну, здесь, может, отлежусь? – с сомнением произнес Нечаев. – Ты-то вон никуда не уехал!
– Да у меня так, пустяки… Петю туда отправили, может, найдешь его там, тогда хоть держи его рядом…
– Как же вы напоролись-то, у меня ведь до сих пор в голове не укладывается?
– Да как… Вышли на немцев, те спрашивают что-то, а я же ни бум-бум в немецком. Стою как дурень столбом, а чего делать – не знаю. Петя за спиной был, прямо от бедра дал очередь, но у тех-то же автоматы на нас смотрели, ну и…
– Как я не хотел тебя тогда отпускать, поддался…
– Не надо, командир, ты же знаешь, я не люблю, сами виноваты, точнее,