Можете посмотреть?
Лу знаком просит передать ей папку. Берет, пролистывает содержимое, затем решительно захлопывает и возвращает.
– Вам требуется мое мнение?
Судорожный кивок. Понимая, как легко нанести рану, она старается выбирать более мягкие формулировки.
– О таком принято высказываться вежливо и сдержанно, но я считаю, что всегда лучше говорить правду.
Снова кивок, и молодой человек замирает, словно ожидая удара.
– Скажу откровенно: ваши работы не вызывают у меня никаких чувств. Милые, приятные изображения знаменитых зданий, тихих улочек и площадей. Вероятно, такие этюды могут быть интересны туристам. Но они не говорят мне ничего нового ни об этих местах, ни, что куда важнее, о человеке, который их написал. – Лу пристально смотрит на собеседника. – Вижу, вы расстроены. Я не хочу вас задеть. Не сомневаюсь, вы очень старались, и эти работы многое для вас значат. Если они ничего не говорят мне, вероятно, скажут кому-то другому. И давайте на этом остановимся.
– Но… позвольте объяснить, что я пытался пере…
– Искусство должно само говорить за себя. Не хочу быть грубой, но ваше творчество – не из тех работ, которые я желаю обсуждать. Думаю, сказанного довольно.
Он склоняет голову:
– Спасибо, что потратили на меня время.
Лу испытывает облегчение – молодой человек ведет себя куда тактичнее, чем можно было предполагать, судя по потрепанной одежде, и воспринимает критику куда лучше, чем она ожидала.
– Это просто мнение. Должна добавить, что восхищаюсь людьми искусства и мужество, с которым они представляют свои работы на всеобщее обозрение.
При слове «мужество» он оживляется. Внимательно наблюдая за ним, Лу понимает, что это качество, которое он в себе действительно ценит.
– Полагаю, переубеждать вас бесполезно?
Она мягко улыбается.
– Чтобы вызвать мой интерес, вы должны работать в совершенно иной манере. Вряд ли вам захочется.
– Не понимаю.
– Я объясню. Однако прежде скажите, почему мое мнение так значимо для вас?
– Очень значимо, фрау Саломе. Я сразу вас узнал – там, на вокзале. Вот почему ходил следом. Потом, в Императорской опере, я поймал ваш взгляд, точнее, взгляд вашей подруги, – в тот день давали «Парсифаль». У меня было стоячее место, как всегда, а вы прошли мимо к своим креслам. Думаю, та, вторая дама, узнала меня.
– Она мне ничего не говорила.
На самом деле в тот вечер мы были в театре втроем, вспомнила Лу. Эллен, она сама и психиатр доктор Виктор Тауск, еще один ученик Фрейда, с которым она подружилась и надеялась на роман. Художник явно избегает упоминать третьего участника компании. Он и в самом деле не заметил Виктора – или проигнорировал его, считая, что присутствие другого мужчины не имеет значения?
Молодой человек продолжает описывать встречу:
– Одно мгновение, и вы прошли мимо. После спектакля я решил подождать снаружи, а потом пойти следом. Я видел, как вы подозвали экипаж, и подслушал адрес.
Лу пристально смотрит на него:
– Это