в толпе. « Война-а-а!!» – истошно завопил женский голос где-то справа от нас, в углу фойе. « Граждане, тихо! – поставленным голосом закричал вдруг появившийся снова Иван. – Дайте послушать!» Все затихли, даже ребенок на руках у Марфы перестал хныкать. Но я уже не могла сконцентрироваться на речи второго лица СССР, улавливая только отдельные сочетания: «вероломство», «разбойничье нападение», «сплошной ложью и провокацией», «зазнавшимся врагом», «обеспечить победу»…
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Выступление закончилось. Но люди не расходились. Громких криков больше не было. Женщины, хлюпая, плакали. Мужчины сдержанно молчали.
– Ух, ты! – услышала я сзади голос Петьки. – Зато книжек сколько интересных теперь понапишут!
Я повернулась и покрутила пальцем у виска.
– А что? – сказал он. – Про войну – это ж самое интересное!
Я думала, что его сейчас просто побьют. Но ничего подобного не случилось. Такое впечатление, что никто его и не слушал.
Народ начал расходиться, воя и причитая.
– Что теперь будет-то? – послышалось справа от нас.
– У меня ж три сына, – повернувшись ко мне, сказала дородная тетка.
– Не пущу! – вцепилась в мужа Людкина мать, Клавдия.
– Мам, не позорься! – дергала ее за рукав сама Люда.
– Отстань от нее! – подошла к подруге Лена. – Все равно не поможет. Моя вон тоже рыдает.
Анька не двигалась.
– Ань, пойдем, а? – осторожно спросила я.
– Иван! – разжались наконец-то ее губы. – Где Иван?
– Он был где-то здесь! – обрадовалась звуку ее голоса я. – Давай подождем.
Мы стояли, не двигаясь, до тех пор, пока клуб ни опустел. Я продолжала держать руку сестры, не отходя от нее ни на шаг. Время как будто остановилось, как будто повисло в воздухе. Я обернулась в поисках своего знакомого господина в цилиндре, но его нигде не было. Думаю, он боялся сунуться сюда, в то место, где, как будто, густым туманом, висело предвестие большой беды.
Скорее всего, Иван давно увидел нас из-за двери, но подошел только теперь, когда в клубе никого не осталось. Анька оттолкнула мою руку. Все понимая, я оставила их одних…
– Ну, так ты сказала ему? – спросила я потом, когда она вернулась домой.
– Сейчас для этого неподходящий момент, – мрачно ответила она.
– А когда, когда будет подходящий?
– После войны! – отрезала она и присела на табуретку к столу.
Больше я ничего не спрашивала, хотя вопросов было, хоть отбавляй. Мы не знали, когда кончится эта война. Успеют ли наши справиться с немцами до того момента, когда пора будет появиться на свет Анькиному малышу? А если не успеют, что тогда? Да и где будет к тому моменту Иван?
Как будто угадав мои мысли, сестра сказала:
– Он уходит на фронт.
– Не плачь. Пока повестку пришлют, пройдет