свет включить, такая белая мгла наступает, какую и на Чукотке не увидишь.
Я уменьшил мощность фонаря и с некоторым опасением открыл глаза. Действительно, местный лед под ярким светом слепит так, что на Земле…
– Чукотка – это на Земле? – спросил я.
– На Земле, – подтвердил голос. – Ты американец?
– Да, а что?
– Где Аляска, знаешь?
– Примерно.
– Чукотка рядом, через пролив.
– В России, что ли? Погоди, ты русский?
– Да. Женя меня зовут.
– Юджин? – переспросил я.
– Можно и так сказать, – согласился Юджин. – Все равно по нормальному не выговоришь. Ты уже проморгался?
– Вроде да.
– Тогда скачи сюда. Только осторожнее, в трещину не попади. Если почувствуешь, что проваливаешься, сразу включай антиграв. Об энергии не беспокойся, она тут халявная.
– Хорошо, – сказал я. – Поскакал.
Космонавты не врут, при малой силе тяжести кенгуриные прыжки действительно самый удобный способ перемещения. И приноровиться к этому способу совсем не тяжело, пару раз прыгнул и уже кажется, что всю жизнь только так и скакал.
Луч фонаря скользнул вверх-вниз по ледяной поверхности и вдруг куда-то исчез, словно от освещенного овала какими-то волшебными ножницами отрезали половину. Вот под ногами лед, идеально ровный и чистый, как ухоженный каток, а вот сплошная чернота, как будто за этой трещиной кончается мир. Трещиной?!
Я врубил антиграв и подпрыгнул вверх, метров, наверное, на пятьдесят. Точнее сказать трудно, потому что поверхность земли (точнее, Мимира) сразу скрылась во тьме и больше нет никаких ориентиров, кроме далекого маяка, впрочем, не такого уж и далекого, раз он так резко ушел вниз… И что это за белое пятно там появилось?
Однако по порядку. Наклонить голову вниз… как же это трудно в скафандре… Трещина глубокая, но узкая, метра четыре всего, такую даже без антиграва перескочить – плевое дело. И чего я так разволновался?…
Я осторожно приземлился за трещиной, упруго оттолкнулся ногами ото льда и поскакал дальше. Вскоре стало ясно, что за белое пятно я увидел в верхней точке прыжка – это тот самый террикон, о котором говорил Юджин. Жилой комплекс станции расположен на дне глубокой шахты, а раз есть шахта, то где-то рядом должен быть террикон.
Внешне террикон напоминал хрустальную гору не помню из какой сказки. То есть, я-то знаю, что это всего лишь большая куча льда высотой с маленький небоскреб, но сознание отказывается признавать, что обычный лед может быть таким чистым и таким блестящим.
– Ты где там болтаешься? – раздался в ушах голос Юджина. – Сколько тебе еще до маяка?
Я прикинул расстояние на глаз и ответил, немного поколебавшись:
– Метров семьсот, наверное. Может, восемьсот…
– Значит, четыреста, – сказал Юджин. – По первому разу все ошибаются примерно раза в два. Давай, шевелись быстрее, пока успеваешь.
– К чему успеваю? – не понял я.
– К волне. Про волну тебе на инструктаже говорили?
Про