успел сделать шаг в сторону друга в попытке остановить расправу, но мать придержала его рукой.
– Не лезь.
– Это ты ей сказала? Ты выдала его? – В глазах подростка мелькнули злоба и обида. Женщина с лёгким укором совести опустила взгляд.
– Извини. Мы больше не можем кормить твоего друга. Знаешь ведь…
– Да ты!.. – Мальчишка пытался вырваться, но мать его не отпустила. Густав тем временем уже скатился с лестницы на землю, а высокая темноволосая женщина, морщинистое лицо которой искажала гримаса ярости, выбежала вслед за ним. При каждом новом шаге вздрагивали её большие, обвисшие с годами груди. Ноздри то и дело раздувались: женщина пыталась вобрать в себя побольше воздуха, чтобы громче бранить мальчишку.
– Проклятая крыса! Подохнешь, как и твой папаша! Спрятаться он удумал, ишь!
Мальчишка почувствовал земляной привкус на губах и попытался приподняться.
– Где твоя мерзкая сестрица?! Отвечай! – Женщина снова схватила его и начала яростно трясти. Перед глазами всё закружилось. – Ты меня не слышишь?! Отвечай сейчас же! Где эта вертихвостка, в какой канаве? Тоже присела к кому-нибудь? Да?!
– Я не знаю! – Густав зажмурился, чтобы не видеть отвратительного лица женщины и не чувствовать зловонного дыхания. Над верхней губой у неё выпирали две бородавки, из которых в разные стороны торчали чёрные волосы. Свирепый взгляд выпученных глаз источал ненависть. Пальцы крепко впились в одежду. Тётка продолжала его трясти.
– Врёшь, поганец! Покрываешь её! Может, она уже сдохла?! А? Отвечай!
– Не знаю! – снова закричал мальчишка, прикрываясь руками. Он чувствовал, что женщина ударит его вновь, но не мог дать ей никакой полезной информации, ведь действительно не знал, где находится Ида. С того самого дня, как сестра попыталась утопить его, он подумал, что она в заговоре с тёткой, потому не вернулся домой и разузнать ничего не пытался. А теперь, выходит, они исчезли вдвоём, и женщина извелась в поисках Его, гадкого, конечно же, выдали соседи. Густав предполагал, что рано или поздно это случится. А вот про Иду никто ничего не слышал.
Женщина перестала трясти мальчишку, ударила его в плечо, и тот вновь растянулся на земле.
– Ну свинья, настоящая свинья! А ну, живо поднимайся на ноги! Да ты у меня теперь попляшешь! Я тебя неделю кормить не буду, понял?! Понял, поганец?!
Из глаз мальчишки заструились слёзы обиды. Он ведь ни в чём не провинился. Совсем не виноват в том, что его попытались убить. Не виноват в том, что не знал, как поступить, и как объяснить всё это тётке, он тоже не представлял.
– Мало тебя пороли! Дурь не выбили! – Тётка пригрозила кулаком. – А твою сестрицу я даже на порог не пущу! Ноги оторву проклятой потаскухе! – Женщина сплюнула в сторону. Густав стал осторожно подниматься.
– Живее вставай! Позоришь меня перед людьми, гадкий! Побираешься по дворам, словно дома у тебя крошку последнюю отнимают! Решил, что у чужих пристроиться хорошо, только вот кому ты, свинья, сдался?!
В