музыки, я решил что будет вполне вежливо продолжить столько внезапно прервавшийся разговор и вновь разлил по стаканам.
– Короче, всех тех, кто попытался уйти из деревни мы больше не видели, – очнулся от звука наполняемых стаканов дядя. – Тех, кто остался, но пытался ходить в лес – тоже больше не видели. Во всяком случае, живыми. Голова бабки Дарьи, которая затеяла после всего этого кур рубить, две недели провисела на заборе. Потом только они ее убрали.
– Они? Кто они?
– Птицы, – озвучил парящую в воздухе догадку дядя. – Так и живем теперь. Я да две бабки уцелевших. В лес не ходим, доедаем прошлогоднюю картоху. Они нас не трогают.
– А это как же? – указал я на ружье и винтовку.
– А что толку против целой стаи? Больно дробь-то с картечью поможет? От «винтаря» вообще пользы в этом деле никакой, – пожевал картофелину. – Супа хочется. Грибного, – произнес неожиданно. – А тебя кто послал сюда?
– Послал?
– Не просто так же ты вдруг о родственнике вспомнил, – усмехнулся, окидывая меня взглядом, внезапно ставшим очень цепким. – Были тут до тебя. Крепкие ребята с автоматами. Послушали, посмотрели, не поверили, и пошли в лес. Больше мы их не видели. Одна машина от них осталась. За сараями стоит. Ваши были?
– Нет, моих тут точно не было, – прикидывая как буду выбираться из этого Хичкоковского кошмара, взял ружье и стал внимательно его осматривать. – Клюйстеры, мать их куриную за ногу. Я тут сам по себе. Соскучился просто, – вспоминая слова: «Не можем мы своих туда послать, нет пока причины», ответил я.
– Ну, ну.
– У меня консервы есть, колбаса и рыба сушеная. В сумке, – внезапно вспомнил я и, положив на кровать ружье, стал выгружать на стол прихваченное съестное.
Дядя жадно выхватил пакет, рванул шуршащие края и шумно вдохнул рыбный дух.
– Спасибо, сынок, – то ли повело от водки почти натощак, то ли действительно пробило на благодарность.
Машина… Он сказал, что здесь есть машина?!
Через полчаса дядя заснул прямо на столе, положив «винтарь» под голову. Раскуроченные ошмётки еды дополняли картину. Интересно, а почему меня не тронули? – положив посапывающего дядю на кровать и на всякий случай разрядив винтовку, принялся за обыск, неспешно двигаясь по часовой стрелке от входа. Паспорт, еще советские деньги, ваучер… А вот это уже интереснее: развернул тряпку, вдохнув аромат ружейного масла. ТТ, довоенный еще, но как новенький. Дядя запаслив, как умудренный жизнью хомяк. Вынул обойму – полная, выщелкнул патрон, понюхал. Передернул затвор, нажал курок. Работает. Зарядил ствол и сунул сзади за ремень. Приятная тяжесть придавала уверенности. Дальнейший обыск ничего интересного кроме пятка медалей и Георгиевского креста не принес. Ничего себе, интересно, откуда он у дяди? Снова взял паспорт и посмотрел дату рождения. Дядя то старше, чем я думал, но не настолько. А вот что паспорт до сих пор гражданина СССР гораздо бОльший вопрос. Вернув находки по местам, решил прогуляться и пошёл во двор, минуя