Университет стоят два величественных памятника – Владимиру Далю и Бодуэну де Куртене). Исключением был только период истеричной борьбы с космополитами в конце 40-х – начале 50-х годов прошлого века, когда Гееннералиссимус неожиданно ворвался в Глаголандию и начал наводить порядок в языкознании. В то приснопамятное время по всей стране с недооббыдленных инородцев публично срывали псевдонимы под охлиное улюлюканье глаголандских толпарей. Иностранные слова насильно заменяли словами исконно русскими, кондовыми, потом отправляли их в места, отдалённые очень, и глаголандский охлос, воинственная чернь её охломонов-толпарей, улюлюкала, над кем скажут, ещё до первого слова начальства.
Тенденция к костноязычию, окостенению языка, начавшаяся в это время, продолжалась вплоть до начала 90-х годов.
Несмотря на всю борьбу с космополитами и эмиграцию, несмотря на всю некошерную духовную пищу, которой им приходилось питаться с детства, в стране до сих пор сохранилась небольшая община иудейных ревнителей старого и живого, которые пытаются проТорить, проложить по Торе, свой жизненный путь, пытаются по искре собирать рассеянный в Глаголандии свет их Слова.
Древняя талмудрость их раввинства, их всеюдность – убеждённость, что в глубине души, в самом начале религии, все глаги имеют иудейские корни – убеждённость эта до сих пор живёт среди ревнителей.
Но проТоренные их иудействия вызывают раздражение часто у коренных глаголов.
Простые глаги живут в жуткой тесноте в одинаковых, похожих на соты, коммунальных квартирах, но при этом очень ценят свою экзистенциональную одинность.
Вечно мычащее, (горе)мыкающее вместоимение «мы» – один из самых презираемых обитателей страны. Вместо того чтобы мыбыть – быть между собою на «мы», – в разговорах глаги обычно яячат своим «Я».
Некоторые из яяченников отрастили огромное эго, которое уже не умещается полностью у них в душе. Среди этих альтруэгоистов, бескорыстно (и безнадёжно) любящих себя, популярен так называемый изменяемый мнемонизм – монистическая точка зрения, согласно которой всё существенное исходит из меня и принадлежит мне.
Но даже те, для кого этот изменяемый мнемонизм и есть весь ответ, очень часто мучаются, пытаясь понять, какой на него был вопрос. (Поиски вопросов под найденные ответы – любимое занятие в Глаголандии). С годами это подответное вопросоискательство становится непосильной ношей для альтруэгоистов, которые вынуждены всё время таскать на себе своё раздувшееся эго.
Ибо иго глагу эго его.
По вечерам, когда уставшие глаги лениво и страстно разглагольствуют на кухнях и альтруэгоисты задают свои вечные ответы, квартиры гудят, словно разбуженные ульи, и специально назначенные силлабы собирают словесный мёд их разговоров. На следующее утро они продают его на базаре, а иногда даже (и по более дорогой цене) в Отделе Дознания Грамматической Службы.
Глаголандская аристократия – однословия, каждое