они вошли в длинную столовую, оказалось, что леди Фритем все устроила как нельзя лучше. Вероятно, вовсе не собираясь угождать ему и скорее всего по своим собственным соображениям она посадила его прямо напротив Жаклин.
Джерард облегченно вздохнул. Просто идеально! Значит, он не сможет с ней беседовать, но пока что это и не обязательно. Главное – понаблюдать за леди Треуоррен и миссис Майлз, мамашами молодых джентльменов.
Получилось так, что Жаклин сидела между Роджером Майлзом и Седриком Треуорреном. Все трое казались почти ровесниками, следовательно, по мнению Джерарда, и Роджер и Седрик были слишком молоды для Жаклин. Судя по дружеской болтовне, они знали друг друга много лет и находились в приятельских отношениях. Не более того.
Сам Джерард оказался между Элинор и Сесили Хэнкок. Глаза молодых дам возбужденно блестели: обе были готовы из кожи вылезти, чтобы развлечь гостя.
Поэтому он, очаровательно улыбаясь, стал расспрашивать о местных достопримечательностях.
Ужин проходил очень весело. Обе девушки открыто старались завладеть его вниманием, но Джерард продолжал исподтишка наблюдать за леди Треуоррен и миссис Майлз. Дамы сидели друг против друга на дальнем конце стола. Приходилось то и дело оборачиваться к Сесили, чтобы увидеть леди Треуоррен, но благодаря нескрываемо дерзким попыткам девушки завоевать столь блестящего джентльмена это удалось довольно легко скрыть.
Оказалось, что леди Треуоррен куда меньше волнует оживленная беседа младшего сына с Жаклин: вероятно, она знала, что между ними нет ничего серьезного. А вот миссис Майлз… Уже подали десерт, когда Джерард сумел разглядеть мимолетную озабоченность на ее лице. Ту же самую материнскую тревогу, что и у леди Треуоррен.
Миссис Майлз, по-видимому, куда лучше последней умела скрывать свои эмоции, и все же Роджер был ее единственным сыном. Когда он вместе с Жаклин и Седриком смеялся какой-то шутке, она подалась вперед и глянула в их сторону: не осуждающе, но обеспокоенно. Увидела, в чем дело, снова отвернулась, промокнула губы салфеткой, слегка нахмурилась… но тут к ней обратился лорд Фритем, и она что-то ответила.
Джерард немедленно заговорил с Сесили. Как раз вовремя, чтобы увидеть ее самодовольный, злорадный взгляд, брошенный сначала в сторону Элинор, потом – на Жаклин. Наконец Сесили уставилась на него, положительно источая то, что сама считала чувственным обольщением. Похоже, он упустил нечто такое, что следовало бы задавить в самом зародыше.
– Право, не понимаю, – мурлыкала Сесили, наклонившись ближе, – почему так уж необходимо рисовать Жаклин: что ни говори, а всем известно, что у нее совершенно немодные волосы. Но теперь, когда вы приехали сюда, осмелюсь предположить, наверняка станете искать других дам, достойных вашей кисти, чтобы не тратить время зря. – Коснувшись кончиками пальцев идеально причесанных белокурых локонов, она улыбнулась и кокетливо захлопала ресницами. – Буду очень счастлива позировать вам.
Джерард едва удержался от неуместной откровенности