не обиделся. Он запустил руку в карман, вынул оттуда белый прямоугольник, и протянул его перед собой, как пропуск.
– Вот. Я получил твою просьбу.
Она узнала глянцевый лист бумаги, украшенный силуэтами снежинок ещё до того, как разглядела на нём строчку слов, выведенную её собственным почерком. Ах да… желание. Просьба простить Клима и вернуть его обратно в деревню. И почему только теперь стало понятно, насколько глупо и наивно было ждать чего-то от этой затеи? Всё равно что писать настоящему Деду Морозу!
– Возвращаешь с отказом?
– Мне можно войти? – Генерал смотрел почти робко, словно и не был хозяином здешних мест, словно не мог казнить или миловать одним движением бровей.
– А разве я могу тебе запретить?
Врать он не стал. Пожал плечами, снял куртку, потом посмотрел на недавно вымытый, сияющий чистотой пол, и разулся. Натка неохотно поднялась, досадливо поморщилась при виде разлитого чая, подобрала опустевшую кружку, двигаясь медленно, словно через силу. Неожиданное появление того, кого она уже не чаяла увидеть, выбило её из колеи – ошарашенный мозг заметно подтормаживал. А потом и вовсе отказал, когда Генерал вдруг стремительно надвинулся на неё, заключая в объятия.
Она замерла с остановившимся взглядом, безвольно повисшими вдоль тела руками, и абсолютной пустотой в голове. Не было ни удивления, ни радости, ни былой обиды. Разве что лёгкая досада на такое внезапное и грубое нарушение её внутреннего пространства.
– Как ты, милая? – шепнул Слава, и Наткины волосы шевельнулись от его близкого дыхания, – Я скучал.
Скучал? Он скучал, не удосужившись ни разу навестить её?! Ладно, допустим в лабе это было невозможно, всё-таки существует и здесь своя профессиональная этика, свои порядки, которые наверняка не может нарушить даже генеральный директор, но что мешало ему прийти потом?! Потом, когда она в глубокой послезапойной депрессии сутками лежала одна-одинёшька в пустой избе, безучастно наблюдая, как за заиндевевшими окнами серый свет короткого дня сменяется долгой темнотой полярной ночи? Тогда его появление стало бы чудом, спасением, компенсацией за все страдания в лабе, мгновенным возвращением кристальной Ясности!
А чем оно может стать сейчас?
– Ты пришёл за мной? Я должна идти на тот берег?
Чувствуя, что Натка не отвечает на его объятия, Генерал чуть отстранился, заглянул ей в глаза.
– Ты решила, будто я здесь из-за этого дурака Никодима? Что хочу наказать тебя за него?
– А разве нет?
Слава закатил глаза, но поскольку Натка продолжала смотреть настороженно и вопросительно, терпеливо пояснил:
– Никакой твоей вины в произошедшем я не увидел. Объективно ты Никодима пальцем не тронула, и даже не была среди тех, кто гнал его на берег. Можно конечно придраться к тому, что именно с тебя начался конфликт, из которого всё это и вылилось, но я придираться не стану. И наказывать тебя не стану.
– Почему?
Генерал